Двести тысяч золотом. Василий ВеденеевЧитать онлайн книгу.
вооружен и является полновластным хозяином положения: в этом безлюдном месте может делать со связанным пленником все, что захочет. Видно, судьба такая выпала – умереть на чужой земле от руки бандита… Спасти может только чудо… Однако за время странствий Руднев чудес что-то не видел. Люди попадались всякие: хорошие и не очень, добрые и злые, щедрые и жадные, разных рас и вероисповеданий, с разным цветом кожи и глаз, но среди них не было чудотворцев. Где они, чудеса?.. Разве что в сказках…
Кончив есть, Фын подбросил веток в огонь и снова вытащил трубку. Неспешно набив ее табаком, прикурил от уголька.
– Ну, время раздумий подходит к концу, – выпуская кольца дыма, сказал бандит. – Видишь, на небе зажглись первые звезды, близится ночь, за долгий день мы оба смертельно устали и надо хорошо отдохнуть. Скажи все и с легкой душой отправляйся на вечный покой, а я лягу спать. Высплюсь и утром проснусь с надеждой на богатство. Неплохо, верно?.. Ну, что решил – будешь говорить или тебе охота помучиться?
Руднев молчал. К чему слова? Что они для Фына? Сейчас бандит куражится, распаляя себя и стараясь запугать и подчинить своей воле пленника. Быть может, сказать ему?.. Иного выхода вроде бы не предвидится…
– Странные люди эти белые, – продолжал разглагольствовать китаец. – Нет бы спокойно переселиться к предкам! А они хотят перед смертью помучиться. И ты такой же. Ведь молчи не молчи, а до зари все равно не доживешь.
Не дождавшись ответа, он выбил из трубки пепел, подошел к костру и, достав нож, сунул лезвие в огонь.
– Полежи, бок-гуй. Придется немного подождать, пока железо раскалится докрасна. Выбирай, с чего мы начнем – с глаз, что ли? Или сначала займемся пальцами ног? Кстати, соски на груди очень чувствительны не только у женщин. Можно и что-нибудь другое придумать. Знаешь, сколько таких мест на человеческом теле? Прикоснешься к ним раскаленным железом и вмиг узнаешь самые сокровенные тайны.
Незаметно в ущелье сгустилась темнота, разрываемая лишь слабым, колеблющимся светом костерка. На лицо склонившегося над огнем Фына падали красноватые отблески, и от этого оно казалось жутковатой ритуальной маской, раскрашенной в зловещие черно-багровые цвета. Бандит выхватил из костра нож и показал сжавшемуся от ужаса Рудневу ярко рдеющую точку на конце клинка.
– Здесь никто не услышит, как ты завоешь от боли, – медленно приближаясь к связанному пленнику, усмехнулся Фын. – Последний раз спрашиваю: что ты выбираешь?
Наклонившись над Сашей, китаец провел кончиком ножа около его губ, заставив почувствовать нестерпимый жар и запах раскаленного металла.
– Говори, говори, – словно заклиная, шептал он, все ближе поднося нож к щеке замершего пленника.
Внезапно Фын выпрямился и обернулся. Руднев не поверил своим глазам: в кругу света, отбрасываемого костром, стоял китаец в темной куртке и широких шароварах, заправленных в мягкие сапоги. Он пристально смотрел на Фына, потерявшего от изумления дар речи. Откуда взялся этот человек, как сумел неслышно подобраться?