Человек в истории. Людмила УлицкаяЧитать онлайн книгу.
отрезке пути они ехали на какой-то подводе, по бездорожью, ориентируясь на местности по телеграфным столбам, с какого-то момента – на поезде. Добрались они до Омска, где уже стояли красные (обогнавшие их). После они вернулись в Троицк, где все их имущество было конфисковано». И в этой связи я хочу привести одну из первых записей дневника:
«Мой сон
Сегодня я ночью видел во сне, что я еду в поезде, кругом тесно, жарко. Поезд остановили в степи какие-то бродяги. Я испугался и стал кричать, а голосу у меня нет и в то время я проснулся. Долго я не мог прийти в себя, всё думал, что ещё в поезде один, но увидал, что папа с мамой со мной и успокоился, завернулся в одеялко и крепко снова заснул».
Наверное, в этом кошмаре отразились самые страшные события в короткой жизни Германа. Обратный путь домой у семьи занял почти месяц – это был ноябрь, когда уже начались зимние холода. Все подходящие здания возле железнодорожного полотна Транссиба были забиты людьми. Беженцы, пытавшиеся убежать от наступающей Красной армии, десятки тысяч брошенных раненых, обмороженных и больных тифом солдат. И еше, гражданская война страшна не столько классовым противостоянием, сколько тем, что в прифронтовой полосе исчезает любая власть, любой порядок. Обыватель боялся не столько белых или красных, сколько того, что не будет ни тех, ни других, и маленькому человеку будет не к кому обратиться за защитой и спасением. В России, в условиях анархии и разрухи, развелось много полууголовных и просто уголовных банд, возможной встречи с которыми так опасались попутчики Степановых. Видимо, их вагонные разговоры и стали основой ночных страхов Геры.
«Мое говение
На четвертой неделе я говел. Последних два дня я не ходил в школку, так как эти два дня исповедовался и приобщался. Вместе со мной говел и Володя Ежов. В церковь я ходил с мамой, которая тоже говела. Народу в церкви было очень много. И когда стали приобщаться, то я подошел к батюшке и сказал свое имя. Он меня приобщил».
Здесь Герман говорит, видимо, о четвертой неделе Великого поста, когда мальчик готовился – говел (постился) перед Причащением. Делал это он не только с близкими, но и со сверстниками. Еще не наступила эпоха повального атеизма, когда, кроме бабушек, в храм уже никто не ходил, а все дети сплошняком были в пионерах.
Для Геры события из церковного календаря были, прежде всего, праздниками, с угощениями и подарками:
«Приготовления к празднику
Уже приближается к нам великий праздник “Пасха”. Всё короче и короче остается время до неё, всего каких-то 4 дня и запоют “Христос Воскресе!”. Какие торжественные эти слова, как будто оживляют и проникают в глубину сердца эти слова! А сколько приготовлений к этому празднику, сколько труда затрачено в каждом доме, чтобы привести всё в порядок».
А для взрослых, возможно, это была ностальгия по старому времени и, наверное, акт сопротивления новой власти. Но вернемся к дневнику. Герман продолжает:
«11.09.1922. Моё любимое чтение.
Я очень люблю читать “Дневник Мурзилки” и “Чёрный друг”. Эти оба рассказа мне читает мама, когда я болен, а когда здоров,