Патриций. Андрей ПосняковЧитать онлайн книгу.
плескался большой черный боров. Рысь припомнил, что еще вчера, по приезде, Октавий распорядился было поскорей осушить лужу, но, вспомнив про свиней, тут же и отменил собственное распоряжение. Старый легионер, как неожиданно выяснилось, любил свиней пуще всякой другой скотины, держал целое стадо и даже за обедом пытался объяснить гостю, как надо кормить свиноматок. Юний, конечно, послушал из вежливости, но впредь зарекся поднимать подобную тему, на которую хозяин мог говорить бесконечно. Что же касается описания своих соседей, то с этим дело обстояло хуже: как Рысь ни выспрашивал, ветеран едва смог сказать о них не больше пары фраз, да и то достаточно общих и наполовину состоящих из ругательств. Хотя – и те нужно было записать, чем еще заняться-то в такую погоду?
Обсохнув у очага, Юний с удовольствием выпил поданное стариком слугою горячее питье из засушенных лесных ягод – черники, голубики, калины – и, разложив на столе захваченные с собой таблички, принялся дожидаться хозяина. Дабы не терять времени даром, попытался расспросить и слугу – да тот оказался глуховат, к тому же, похоже, не очень-то хорошо понимал латынь. Кроме этого ветхого старика, никаких других слуг в таблиниуме – нет, наверное, лучше все ж таки сказать в избе – не наблюдалось. Октавий и сам не терпел праздности и не позволял бездельничать своим домашним – и рабам, и наложницам, и супруге: кто с самого утра чистил хлев, а кто под присмотром хозяина перебирал крышу овина. На улице явственно пахло весной – и в преддверии сева всем находилось дело. Давно не сталкивавшемуся с сельским хозяйством Рыси это показалось занятным, он даже записал для себя несколько терминов – мало ли, придется когда-нибудь вести дела сельских жителей, как вот сейчас.
Юний пододвинул поближе тоненькие, тщательно выделанные листочки из древесной коры, вернее, подкорья, взял в руки каламус…
«Амбар – строение для хранения зерна, муки и прочего.
Рига – сарай для молотьбы, с печью, для сушки хлеба и льна.
Овин – сруб для сушки снопов, тоже с очагом (печью)…»
Снаружи послышался громкий топот – кто-то шумно отряхивал от налипшей грязи ноги. Наверное, возвращался хозяин, да и пора было: темнело.
– Все пишешь? – Октавий принес с собой запах навоза и дыма – видно, испытывали переложенную не так давно печь. – Сейчас велю подавать блюда к обеду.
Он уселся на ложе – да тьфу там, какое ложе? Просто – на широкую лавку, покрытую волчьей шкурой. Таких лавок имелось три, и по римскому обычаю – а как же иначе? – они были составлены под углом друг к другу, как и положено в трапезной.
Молодой раб в овчинной безрукавке полил хозяину на руки из большого деревянного сосуда. Рысь еще вчера заприметил, что почти все вещи в доме Октавия были сделаны из дерева – чашки, миски, ложки, бочонки, какие-то плетеные туеса, короба, не говоря уже о сундуках и корзинах. Вот и сейчас, дождавшись, пока Юний уберет письменные принадлежности и таблички, старый слуга поставил на низенький столик деревянную