Заговор Дракона. Тайные хроники. Станислав СенькинЧитать онлайн книгу.
было уже двенадцать лет, на год меньше, чем Горану, но я еще совсем недавно выстрадал идею неумолимой смерти. Когда я, наконец, понял и всем сердцем осознал, что человек – смертное существо и мне как человеку придется оставить этот мир рано или поздно, в моей душе началась настоящая война. Какие-то силы, олицетворяемые образами бабушки и отца, отстаивали противоположные взгляды на мое собственное посмертное существование. Образ отца был агрессивней и поэтому сильней, он показывал мне смерть как спиралевидную черную дыру, притягивающую все и из которой нет возврата.
Поздно вечером я пришел к отцу и матери. Родители еще не спали. Отец, с обычным сердитым выражением лица, читал газету, а мать вязала ему теплые носки. Привычная идиллическая картина показалась мне наполненной болью и вселенским разложением. Конечно же, скоро черная дыра поглотит все это уютное тепло без остатка, как жадный зверь! Вылакает жизнь из блюдца моего сердца, как кошка молоко.
Я подошел к родителям, заплаканный и насупленный, и высказал свой страх, надеясь получить от него освобождение. Мать улыбнулась и погладила меня по голове, попыталась что-то сказать, но отец властным жестом остановил ее. Он осторожно взял меня за голову обеими руками, немного сдавил ее подушками пальцев, как сдувшийся мяч, и заглянул мне в глаза со всей присущей ему суровостью:
– Милан, сынко, все умирают. Смерть – в порядке вещей. – Мать хотела вставить и свое утешающее слово, но отец резко перебил ее: – Пусть он знает всю правду! Лучше отрубить больную руку одним махом, чем пилить ее день за днем. – Он обернулся ко мне с видом пророка: – Ты умрешь, Милан, как и все на этой земле. – Отец поднял свою руку вверх, указывая на потолок своим узловатым пальцем. – Но ты должен прожить свою жизнь достойно, ради счастья будущих поколений. Ты меня понял?
Я оцепенел от такой жестокости. Разве можно разбивать так мечты и надежды, пусть даже они иллюзорны? Покачав головой, я решительно заявил:
– Отец, скажи мне тогда. Если я умру, какой смысл всему? А мне-то что до будущих поколений? – Острый страх смерти вызвал у меня дерзость, но эта дерзость была понята моим отцом. Было видно, что он уже дал себе ответ на этот вопрос, который в свое время и его немало беспокоил.
– Мне-то что? – Мой родитель надменно усмехнулся. – Ты скоро сам все поймешь. Они, наши потомки, должны жить лучше, чем мы, они будут благодарить нас… – Его глаза засветились благодушием, что бывало крайне редко. – Они будут счастливы, и это счастье будет построено на крепком фундаменте, замешенном на нашей крови. Ты, Милан, еще это поймешь, вот увидишь.
Потом, будучи уже маститым профессором, я действительно понял отца, – он просто подчинился всей душой чувству родового бессмертия, которое в большей степени присуще еврейскому народу.
Но меня тогда, впрочем, как и сейчас, не устраивало родовое бессмертие, мне хотелось бессмертия личного. Я, как затравленный волчонок, отвел глаза в сторону, чтобы не смотреть