Перевернутая карта палача. Оксана ДемченкоЧитать онлайн книгу.
опирался на палку, щурился и кряхтел – он будто воплощал собою тяготы греха и доказывал общую потребность в раскаянии. Но сам старик так не думал. И, вот чудо – он даже не вспотел…
– Ты, шелудивый пес Ом Сит Шино, – каркающим пронзительным голоском заверещал старик, прицеля костлявый палец в главу процессии, замершего от неожиданности. – Там, за морем, в краю пустынь и песков, ты был с позором изгнан из дворца мудрости, нерадивое отродье лени и порока. Ты не мог без ошибки повторить кряду и пяти знаков старой письменности. Ты, о ничтожество, рядом с коим и муха кажется верблюдом, на полотнищах сей нелепой книги уместил три дюжины грубейших ошибок! Тут, и здесь, и вот ещё…
– Мастер Ан, – шепотом ужаснулся «сиятельный столп» новой веры. – Вы? Здесь? Как же… Но я…
– Истина тебе открылась? Тебе? Когда же такое стряслось? Когда ты валялся пьяным в сточной канаве или же когда тебя охаживали оглоблей, застав с чужой женой? А то и другое прежде приключалось всякую ночь, мне ль не знать!
– Все же это вы, – окончательно смутился светоч веры. – Но, учитель Зан…
– В первом же слове на знаменах два изъяна написания, – верещал старик, сжав мелкие бессильные кулаки. – Ничтожество! Бездарь! Жируешь, обманом приманивая золото? Вера, как же… всегда она – бараний плов для избранных и сухие кости для прочих. Вера? Понять бы, как это вы явились сюда вместе с жарой, уж не ваша ли в том вина, что город подобен пустыне? Мой дар в смущении, я чую подвох и я намерен в нем разобраться. Дай-ка пощупаю полотнища, весомы ли слова?
– Уберите старика, без суеты, – тихо велел тщедушный человечишка, занимающий скромное место в хвосте процессии.
Три могучие фигуры в рубищах слитно сунулись вперед, разгребая толпу – как купальщики ряску в стоячем пруду.
– Суд чести, – вдруг выговорил старик отчетливо и спокойно. Его желтый, кривой палец в кляксах чернил нацелился в настоящего хозяина процессии. – Ты, тварь мерзкая! Нет в тебе веры и нет покаяния. Хуже, я не ощущаю в тебе и человечьего начала. Но я готов принять даже и смерть, если мои слова далеки от истины. Вот что я чую: ты – причина зноя и исчадье лжи!
– Истинно так, в городе жарковато, – насмешливо прошелестел тщедушный. – Грешник безумен, он сам возжелал смерти. Суд чести? Нобы всех мастей отдыхают в тени дальних поместий, опасаясь, как бы им не напекло голову.
– Мне напекло голову.
Рядом со стариком проявилась фигура – будто из жаркого марева соткалась. Зеваки в тени даже глаза взялись протирать: не было никого мгновение назад на всей широкой площади – ни души, ни тени! И вот уже стоит воин. Вроде бы голос его возник даже раньше, чем стало видимым тело.
– Я ноб алой крови, и я слышу всем даром своим в словах достойного синего ноба Монза истину без изъяна, – алый улыбнулся, мягким движением левой руки сдернул с клинка убогие тряпичные ножны. – Такой редкий случай. Полноценная истина взывает