Леди Ру. Владимир ЕлистратовЧитать онлайн книгу.
кисть, как у собаки лапа. Так, скособочилась слегка. Вот моя мать этого Ваню в больнице и отхаживала, пока у него рука заживала. Были они одногодками. Оба – с 46-го года. Познакомились – сблизились (прямо в больнице). Поженились. И родилась я. Тоже 31 мая (вот такое совпадение) 1975-го.
А потом, в 1992-м папа Ваня упился суррогатной водкой и умер («Иван Иванович Лаптев (1946–1992)»). Фамилию я взяла мамину. Отца помню, но почему-то плохо. Был он человек незлой, несуразный, пил запоями. Но без шума. Помню: лежит в сенях и спит. Тихо лежит, даже не храпит. И вроде не дышит. Как бы частично умер. Или помню: стоит на коленях во дворе, левой рукой держится за стену, а правой держит шланг и пытается пить из него. А вода льется из шланга ему на грудь, а потом – в штаны. А он никак шлангом в рот попасть не может. Или: сидит он на крыльце и гладит собаку. Тырю. Слегка качается – и улыбается.
И еще: мое самое первое детское воспоминание. Солнечный морозный день клонится к концу. И от этого солнце особенно пронзительно-яркое. Может, мне год или два. Я, вся укутанная, стою во дворе. Передо мной на ветке сидит снегирь. Он отрывисто свистит и, склонив головку набок, очень внимательно смотрит на меня. Красная, кажущаяся на солнце охряной, грудка как будто замшевая. На завалинке сидит мой подвыпивший отец и свистит вместе со снегирем. У него получается очень похоже. Потом отец хлопает в ладоши, и снегирь улетает куда-то в сторону солнца. Да, это самое-самое первое воспоминание. Раньше я себя совсем не помню. И отца я, как сейчас, вижу таким, свистящим, как снегирь.
Вот такой у меня был отец: то ли спит, то ли помер, неудачно пьет воду, гладит собаку или свистит снегирем и улыбается.
Вот и все…
Дорога была почти пустой. Автомобили встречались редко. Почти половина встречных машин светила только одной фарой. Глубинка. Один раз меня остановил гаишник. Пардон, гибэдэдэшник. Гибэдэдэшник был грустен и страшно пах луком и перегаром. Он взял документы, посмотрел на меня. Спросил: «Едем?». Я сказала: «Едем». «Ну и езжай». Даже не взглянул в документы. Зачем останавливал? От одиночества, наверное.
По радио пели песню «Феличита». Забыла, как их зовут, этих итальянцев. Он старается, воет, как малорослый кобелек. Шпиц. А она спокойная такая. Крупная. Типа овчарки.
Я поймала себя на том, что за последний час курю уже четвертую сигарету. Было около пяти утра. Местность была мне знакома: к матери я из Курилок съездила уже раз десять. Километров через пятьдесят должен быть поворот на районный город Соснянск. С ним у меня было много связано. Здесь я провела несколько месяцев, почти год. Давно это было.
Мне захотелось есть – сразу и очень сильно. Значит – надо завернуть в Соснянск. Все-таки – довольно большой город. Помню, там даже два кинотеатра было. Тогда, лет десять назад. Может быть, там есть какое-нибудь круглосуточное заведение. Если не кафе, то хотя бы магазин круглосуточный. Хотелось не есть, хотелось – жрать. Долго и молча. Я не ела уже почти сутки.
Глава 6. Чтоб не травмировать Бога
Я въехала в город