Кто в тереме живёт, или Хроники мелкого рантье. Сергей Александрович МенжерицкийЧитать онлайн книгу.
как ересь. Они не посмели возражать ему открыто, но именно с этого момента Ленин превратился для них в крайне неудобную фигуру. Они ведь считали себя триумфаторами, жрецами от революции. Они были уверены, что победа в гражданской войне сплотила их в особую касту, обладающую правом монопольно вершить судьбы страны. Они уже входили во вкус своих привилегий и единственно верной политикой считали лишь ту, которая гарантировала их сохранение и приумножение. В ленинских реформах они увидели прямую угрозу своим коренным интересам, основанным на ультрареволюционной мифологии, и на фоне бурного развития НЭПа их страхи получали всё более весомые подтверждения… Сталин в этом смысле оказался знаковой фигурой. Его личные фобии органично совпали с фобиями целого класса партократов. Он очень чутко уловил их заказ на сохранение власти любой ценой – и на отработке этого заказа построил своё политическое будущее. Хотя, тут нет ничего нового: история человечества знает массу примеров, когда судьбы целых народов приносились в жертву самым низменным и шкурным интересам узкой группировки, захватившей власть. Наш случай поражает лишь масштабами жертвоприношений: одна коллективизация за считанные годы сгубила свыше десятка миллионов жизней. А ведь была ещё циклопическая машина ГУЛАГа, не сбавлявшая хода вплоть до смерти диктатора…
– Но ведь в жернова системы попадали и сами её создатели…
– Естественно. Ведь вне функции повседневного принуждения и устрашения она теряла какой-либо смысл. Сокрушив реальных врагов и уничтожив тех, кто мог стать врагами даже гипотетически, она с неизбежностью принялась за остальных. Врагом мог быть назначен любой человек, любая социальная группа или прослойка, наиболее удобные для расправы в данный момент. Возник замкнутый круг: власть воспроизводила себя и свою мифологию через всё большее социальное насилие, а всё большее социальное насилие требовало всё более громоздкого репрессивного аппарата. Ну, а разросшийся репрессивный аппарат соразмерно умножал количество жертв – и так далее по накатанной. Если помните, Сталин даже специальный тезис изобрёл, чтобы обосновать массовую убыль населения СССР в мирное время…
– Об усилении классовой борьбы по мере продвижения к социализму…
– Совершенно верно. И я уверен, что, даже не будь войны с Гитлером, страна всё равно бы захлебнулась кровью. Такова была логика нашего развития к началу сороковых. Только кровь эту пролили бы не немцы, а наши собственные заплечных дел мастера из бериевского НКВД. И потери, думаю, были бы вполне сопоставимы с фронтовыми… Кстати, очередную эпоху большого террора Сталин затевал уже к лету пятьдесят третьего. Согласно его планам, Москва и ряд других крупнейших городов европейской части страны подлежали тотальной зачистке, а миллионы их жителей должны были отправиться в отдалённые районы Сибири и Дальнего Востока. Было даже рассчитано примерное количество вагонов для перевозки репрессированных…
– Давайте вернёмся к теперешней ситуации. Вы начали с того, что за годы перестройки