Армагеддон. 1453. Крис ХамфрисЧитать онлайн книгу.
как брата, как сына. Но Грант знал, что пиратский вожак убил не одного своего родича. Они полюбили его еще сильнее за то, что он сделал для них в плену, – ибо перегонка была важной частью алхимических исследований, да и сам Грант любил глотнуть спиртного. И потому пираты сейчас оплакивали и алкоголь, и жизнь, которые – и то и другое – подходили к концу. Они дали ему неделю закончить последнюю партию. И она подходила.
Грант медленно повернул голову влево, прищурился на огонь под котлом. Зажмурив один глаз, он сосредоточился – и увидел, что пламя опало. Проверил уплотнения на большом стеклянном сосуде, особенно том, где перегонный куб соединялся с оленьим рогом; хмыкнул с гордостью. Мастерская работа. Даже Гебер, арабский мастер – Грант зачитывался немногими доступными его трудами, – был бы впечатлен, учитывая, с какими жалкими материалами шотландцу пришлось работать. Однако сейчас перебродившим апельсинам в животе стеклянного сосуда оставалось отдать совсем немного дистиллята. Жизнь Гранта отмерял последний собранный клуб пара, последние капли, которые… истекают.
Жизнь была докучливой. Он готов.
Джон наклонился, едва не упал. Хихикнул, устоял на ногах и толкнул деревяшки в огонь. Нагнулся и сильно дунул. Станко, вожак, нагнулся с ним рядом и тоже дунул, заплевав шотландца слюной. Пламя выросло, затрещало дерево.
– Сильнее? – заорал пират.
– Немного.
– Хорошо. Выпьем!
Они стукнулись кубками.
– Крейгелахи! – крикнул шотландец.
Это был боевой клич клана Грантов, призыв всем мужчинам собраться на вершине холма, носящего это имя, и отбросить врагов. Джон Грант уже много лет не кричал этот клич. Для них – для клана, семьи – он был изгнанником. Но сейчас, когда его жизнь подходила к концу, ему хотелось почувствовать связь с ними.
– Германец, я тебя люблю, – пробормотал Станко, обняв его за голову и притягивая к себе. – Ты мне как сын.
Слова были добрыми. Но Грант видел хитрые глазки, утопающие в потном лице, как оливки в хлебе. Голова, которую сейчас обнимал Станко, очень скоро будет плавать в бадье с так любимым ими спиртным – хотя они будут сетовать на пустую трату – на пути к султану.
– А ты известный свинолюб, – улыбаясь, ответил на английском Грант.
Ему нравилось оскорблять их на языках – он свободно владел семью, – на которых они не знали ни слова. Джон снова поднял кубок.
– Крейгелахи! – завопил он, подбрасывая еще дерева.
Григорию становилось все неуютнее. Не столько от его насеста в колокольне Святой Эмилии, хотя воздух здесь был холоднее, чем сиськи святой, а ветер отыскивал каждый шрам и синяк в его теле и вонзался в них. Хуже было другое: он сидел здесь уже около двух часов, и за это время в дом напротив вошли по меньшей мере десять человек, а вышли только двое. Всякий раз, когда кто-то входил, из дверей вырывались обрывки песен, тостов и строф отвратительной хорватской поэзии. И клубы жаркого воздуха, от которых Григорий дрожал еще сильнее.
Наступила ночь, возможно,