«Я слышал, ты красишь дома». Исповедь киллера мафии «Ирландца». Чарльз БрандтЧитать онлайн книгу.
мой, Тони Ширан, брал напрокат старый уродливый автомобиль с подножкой. Он вывозил меня на поля за Кадменом, еще когда я был совсем мал, и высаживал. Сейчас на этом месте располагается аэропорт Кадмена. А тогда я на полях воровал чужой урожай.
Обычно мы выезжали под вечер, пока было еще светло – в это время фермеры возвращались домой к ужину. Я перелезал через ограду и кидал отцу то, что росло на поле – кукурузные початки, или помидоры, или что-нибудь еще созревшее. Набрав достаточное количество этих сельхозпродуктов, мы отвозили их домой.
Фермеры были явно не в восторге от наших рейдов, они не собирались ни с кем делить урожай. Иногда по вечерам они подкарауливали нас с ружьями в руках. Если меня заставали, то приходилось давать деру, перепрыгивать через ограждение. Иногда в заднице застревала дробь.
Одно из детских воспоминаний: моя мать, Мэри Ширан, вытаскивает засевшие в ягодицах мелкие дробинки и причитает: «Ну почему мне постоянно приходится вытаскивать эту дрянь у Фрэнсиса из задницы?». На что мой отец, который называл свою жену Мэйм, всегда отвечал: «Потому что твоему сыну, Мэйм, нужно бегать побыстрее».
Ростом я пошел в нашу шведскую родню по материнской линии. Ее отец был шахтером и железнодорожным рабочим в Швеции. А брат – врачом в Филадельфии, доктор Хансен его звали. Мать моя была ростом метр семьдесят девять при весе в 90 кг. В день она съедала, наверное, литровую банку мороженого. И я каждый вечер бегал к мороженщику. А у него был такой порядок – приходишь со своей посудой, и он накладывает тебе сколько пожелаешь. Я был постоянным покупателем. А вообще, мать очень любила готовить, даже хлеб сама выпекала. До сих пор помню запах поджаренной свинины, тушеной капусты, вареной картошки. Мать была очень спокойная женщина. Мне кажется, приготовить вкусную еду означало для нее выражение любви к нам.
Родители мои поженились очень поздно – матери было 42 года, а отцу 43, когда я родился. Я был первым ребенком в семье. Мы появлялись на свет с интервалом примерно в год: мой брат был на год и месяц младше меня, а сестра – на год и месяц младше его. Нас даже окрестили «близнецами по-ирландски» – в католических ирландских семьях детей, как правило, строгали ежегодно.
Несмотря на то что мать моя была шведкой, отец воспитывал нас в ирландском духе. Его родственники были откуда-то из-под Дублина, я никогда не видел ни бабушки, ни дедушки, причем не только по отцовской, но и по материнской линии. В те времена люди вообще были куда сдержаннее со своими детьми, не то что нынче. Я до сих пор и не знаю толком, как с нежностью относиться к своим внучатам. Не припомню, чтобы мать даже в щеку кого-нибудь из нас чмокнула – ни меня, ни моего братца, ни сестренку Маргарет. У нас в семье любимчиков не было, однако отец все же больше любил Тома, а мать – Пегги. Мне кажется, так было потому, что я был самым старшим. Даже школьные учителя и те видели во мне старшего в семье и мне это внушали.
Мои родители из кожи вон лезли, чтобы мы выглядели не хуже других детей. Каждый раз на Пасху Тому и Пегги покупали новую