Бобо «Жёлтая ворона». Юстасия ТарасаваЧитать онлайн книгу.
да, – кивнула мама.
– Ты не знаешь? – удивился я.
– Я же не слежу, что ты читаешь. Пушкин, Лермонтов, Грибоедов, Толстой, Мандельштам, Пастернак, Ахмадулина, Евтушенко, – мама задумчиво посмотрела на меня. – Определённо, ты здесь с ними был.
Когда мы поднимались на Мтацминду на фуникулёре, я чувствовал любопытство и азарт. А спускался уже другим – вагончик вёз меня в мой Тёплый Город, в мой самый Тёплый Город, и его тепло разливалось во мне, и хотелось обнять весь мир. Я улыбался всему, как Нодар. А дэвы, караулившие выход из парка, хитро улыбались мне вслед.
БАРАХОЛКА НА СУХОМ МОСТУ
больше похожа на музей под открытым небом. Когда-то здесь был рукав реки Куры, а теперь ездят машины, а на тротуарах сидят продавцы, разложив свои богатства на расстеленных прямо на земле газетах и кусках ткани. Коллекционеры торгуются о ценах на антиквариат, а такие же, как мы, туристы прогуливаются и глазеют на чудные товары.
– Если потеряетесь, – сказал Нодар нам с мамой, – встречаемся у вон той скульптуры, – он махнул в сторону бронзовой фигуры художника.
Я рассеянно кивнул и мы пошли бродить по блошке. Не знаю почему, то ли потому что мы любопытные вороны, то ли по другой причине, но блошиные рынки – это наша страсть. Моя мама фанат барахолок, а я отношусь к ним не как к местам купли-продажи, а скорее как к выставкам. Груды хлама вызывают у меня благоговейный трепет. Картины, старинные наряды, ковры ручной работы, украшения, иконы, чугунные утюги, изящные статуэтки, роскошная посуда, старые фотоаппараты и ветхие открытки, чего здесь только не было! Невероятные коллекции наручных и карманных часов, шкатулок, значков вперемешку с допотопными телефонами, патефонами, дряхлыми транзисторами, проигрывателями, виниловыми пластинками и пишущими машинками. В дальней части рынка на прилавках лежали вещи, которые боязно было положить на землю или багажник машины, до того хрупкими выглядели эти хрустальные люстры и фарфоровые безделушки.
У рядов с холодным оружием я замер и простоял довольно долго, разглядывая кинжалы, ножи и сабли, мерцавшие тёмным серебром на бережно подстеленной бархатной ткани. Мне бы хотелось купить их все, чтобы любоваться ими дома и придумывать страшные и великодушные истории про это оружие и про людей, которым оно принадлежало. На некоторых клинках были бурые пятна то ли ржавчины, то ли чего-то ещё. Оружие всегда рассказывает про войны лучше, чем все учебники, вместе взятые. А это оружие рассказывало про войны, которые были здесь так часто, что стали привычной частью жизни, где каждый мальчишка с самого детства был вооружен и умел сражаться. А смог бы я тоже? По правде… смог бы? Я вздохнул и пошёл разыскивать маму. Она стояла возле целой армии глиняных кувшинов и выбирала турку для кофе.
– Не знаю, какую джезву купить, – спросила у меня мама, – керамическую или медную?
Пожилая женщина, одетая во всё чёрное, терпеливо ждала, когда мама примет решение. Мама обернулась