Короля играет свита. Елена АрсеньеваЧитать онлайн книгу.
изрек Огюст, глядя вслед посудине, которую волны послушно понесли по течению. – Отправятся люди на лодке покататься, глядишь – и... А ведь амуниция тяжелая, вода наливается в сапоги. А они каменеют, тянут ко дну. Кто услышит крик о помощи посреди ночной Невы?! – Он сочувственно улыбнулся, глядя на довольно-таки ошалелое лицо спасенного: – Вижу, сударь, вы теряетесь в догадках? Ну да ничего, скоро все разъяснится. А пока... пока позвольте Жан-Полю завязать вам глаза. Извините, но нам был отдан категорический приказ. В таком деле, как освобождение государственных преступников, прежде всего – сохранение полной тайны!
– Как это – глаза завязать? – насторожился наш герой. – Зачем? Я не дамся! И отчего вы меня преступником называете? Я никакого преступления не совершал!
– Не только вы так полагаете, – согласился Огюст. – Мы тоже смотрим на это дело широко. Однако у официальных властей на сей счет свое мнение.
– Самое удачное место спорить о юриспруденции! – пробормотал Жан-Поль, брезгливо пожимаясь в своих насквозь уже промокших лосинах. – Не отложить ли его до прибытия хотя бы на берег? Воля ваша, господа, но позиция у вас обоих... как бы это поточнее выразиться... изрядно шаткая!
Он был прав в самом прямом смысле слова, ибо на Неве потихоньку поднималось волнение и с каждым мгновением лодочку покачивало все ощутимей.
– Давайте, сударь, – сказал Жан-Поль, помахивая черным шарфом, – подставляйте голову. И не станем более тратить времени на словопрения. Поверьте, время не ждет, как любите говорить вы, русские.
Алексей смотрел затравленно. Он и сам не знал, отчего ему было так страшно дать завязать себе глаза. Неизвестность, тьма, невозможность видеть, что с ним станут делать, как будет далее разворачиваться его судьба, – вот что пугало пуще всего. Честное слово, прикажи ему сейчас Огюст раздеться до исподнего, броситься в студеную воду и плыть саженками к берегу – он сопротивлялся бы с меньшим пылом. А дать завязать себе глаза и покорно ждать развития событий... Все возмущалось в душе нашего героя. Слишком отчетливо осознавал он, что внезапно сделался игрушкою неких сил, которые взяли его судьбу в свои руки и забавляются ею в свое удовольствие, даже не собираясь спрашивать его, Алексея, разрешения.
Вспомнил, как нянюшка для забавы маленького барина, бывало, шивала из тряпок человечка с разрисованной головой. В голове изнутри была оставлена дырка; нянька вставляла туда указательный палец, а большой и средний помещались изнутри в тряпичное тело человечка. С помощью этих трех пальцев он мог складывать ручонки, хлопать в ладоши, мотать головой и кивать и, говоря нарочно писклявым нянюшкиным голосом, даже был способен хватать маленького Алешку за руку. Вот это почему-то доводило его до дрожи! Он пытался скрыть свой необъяснимый страх от няньки, стыдясь его, и, кажется, это порою удавалось. Но боже ж ты мой, как поджимался от ужаса живот, как подгибались коленки, как сохло в горле, лишь только нарисованные глаза куклы обращали на него свой косящий взгляд (рисовальщица из няньки