Бой на вылет. Алексей ЕвтушенкоЧитать онлайн книгу.
Из западных славян, вероятно. Запишем. Черногорская. Зинаида Афанасьевна. 1912 года рождения. Хороша фамилия! И женщина была красивая, если по фото судить. Надо же, снимок-то неплохо сохранился, хоть и времени прошло черт-те сколько. Беклемишев…
Писатель увлекся. В его воображении уже мелькали обрывки сцен и картин.
Вот роковая красавица Черногорская взволнованно ходит по залу (какому, на фиг, залу? Я что, любовно-исторический роман собираюсь писать? Ладно, пусть просто по гостиной)… по гостиной в ожидании важного известия. Заламывая руки (тьфу!). А тем временем лощеный негодяй Топич… только не Ерофей, конечно, а… Нет, так не пойдёт. Это меня куда-то в начало прошлого века заносить начинает. Ладно, дома разберёмся. Сейчас ещё пяток-другой запишем, и хватит, пожалуй, для первого раза.
Раздвигая кусты, и ныряя под низкие ветви деревьев, он пробирался к давно заброшенным могилам и заполнял уже четвёртую страницу блокнота, когда сзади его окликнули:
– Мил человек!
Десятник вздрогнул, едва не выронил из пальцев ручку, и оглянулся.
Не более чем в двух метрах от него стоял, легко опираясь на потемневшую от времени палку с круто, подобно бараньему рогу, изогнутой ручкой, невысокий старик.
Был он одет в совершенно вылинявшие, но чистые джинсы, клетчатую синюю рубаху и потрёпанный временем, но, опять же, чистый, тёмно-серый пиджак. Густые и совершенно белые прямые волосы спускались до плеч и странно гармонировали с пронзительно-синими глазами, строго и в то же время насмешливо глядящими из-под нависших бровей.
– Здравствуйте, – неуверенно сказал Юрий. – Я не слышал, как вы подошли.
– А я и не подходил вовсе, – загадочно промолвила старик. – Но здравствуй и ты. Уж что-что, а здоровье тебе, гляжу, ой как понадобится.
Вот же, черт, с неудовольствием подумал Десятник, принесла нелёгкая. И чего ему надо? Терпеть не могу этих стариков и старух, вечно лезущих не в свое дело. Всё бы им следить да поучать. Всё им не так и неправильно. Все-то им мешают, и всем-то они недовольны. Давно уж о своей душе задуматься надо, так нет – хлебом не корми, дай чужую повоспитывать.
– В каком это смысле? – нахмурился писатель, захлопывая блокнот и, не глядя, засовывая его в сумку.
– Да в прямом, – усмехнулся в седые усы старик, не сводя с Юрия глаз. – Здоровье каждому человеку не помешает. А уж тебе – и подавно.
– Это ещё почему?
Он, наконец, спрятал блокнот и ручку и решительно повернулся к собеседнику всем корпусом. Надо заметить, что габаритов писатель Юрий Десятник был весьма внушительных – при росте метр восемьдесят пять и живом весе под сотню килограммов.
Дедуля, однако, ничуть не смутился и продолжал насмешливо, но уже не строго, а, скорее, с оттенком сожаления, глядеть на Юрия.
– Да потому, что дело ты задумал для здоровья опасное, – объяснил старик. – Как бы пожалеть не пришлось. Мертвые не любят, когда их дразнят попусту.
– Ерунда какая-то, – сказал Десятник. –