Русский ад. Книга первая. Андрей КарауловЧитать онлайн книгу.
Великого – сплошная панихида, а после Петра Великого – одно уголовное дело», – вспомнилось Петракову. Кто это сказал? Ведь кто-то же это сказал… между прочим…
– Поищите дурака, – завелся Чуприянов. – Среди нас, директоров, которых вы так ругали сегодня, не найдете!..
– Они – трудовой коллектив, – напомнил Петраков.
– Да срать я хотел! Раз трудовой, вот пусть и вкалывают! А с прибылью комбината мы как-нибудь сами разберемся. Опыт есть!
– Упрется Егорка, – настаивал Петраков. – Не отдаст!
– Не отдаст? – удивился Чуприянов. – Не отдаст, кобель подрясучий? Я ему такую жизнь организую, он у меня и Ачинске первый – обещаю! – повесится. Причем со счастливой улыбкой на вечно небритой роже, и для него это будет лучшее решение. Куда ему идти, город маленький, без комбината ему, да и всем нам, хана просто…
Чуприянов замолчал, уткнулся взглядом в пустую рюмку и вдруг набросился на Петракова:
– Вот вы, умные люди, академики, лауреаты… объясните мне, старому глиномесу: если в правительстве сейчас только вчерашние студенты, книжки любят, но не заводы, глинозем от глины не отличают, если варятся они только в своих кружках и семинарах, поэтому доменную печь от «буржуйки»… да им кто когда домны показывал? Или как сталь идет? Так вот объясните вы… вы, умные, «ум, честь и совесть»… Вы же совесть, да? Если наше государство вдруг сходит с ума, почему это у вас в Москве называется реформами? Если Россия не покупает глинозем сама у себя, если Россия не хочет (или не умеет?) распорядиться собственным богатством – что ж, пусть государство покупает свое же богатство не у себя, а у Чуприянова… – я только за!
«Клюква» давала знать о себе: глаза его засверкали.
– Если у вас там, в Москве, вдруг сдурели все – на здоровье! Я хотя б разбогатею, на курорты отправлюсь, на юных гондонок поглазею, можа, и у меня что тогда зашевелится… Но, уважаемый Николай Яковлевич… – Чуприянов взял рюмку, покрутил ее и вдруг кинул рюмку обратно на стол. – Если Гайдар хочет, чтобы я отцепился и не требовал бы у правительства бабки на новую технику, то я его сразу огорчу: буду! Буду требовать! Модернизировать комбинат из своего кармана я не стану, нашли дурака! Во-первых, никаких денег не хватит. Во-вторых, я, когда разбогатею, я жадный буду. Сволочью стану. Мне теперь можно быть сволочью, я капиталист! И буду я теперь такая сволочь, что Гайдар у меня слюной изойдет, у него от напряжения даже яйца псориазом покроются!
Петраков торжествовал: он услышал то, что хотел услышать!
– Мой комбинат меня не переживет? – продолжил Иван Михайлович. – Нашли чем испугать, я ж пенсионер! Разве можно испугать пенсионера? – Нет уж, – пусть лучше эта трухля, мой комбинат, уйдет вместе со мной! И для легенды отлично: был Иван Чуприянов – и была здесь жизнь, помер Иван Чуприянов, так и смерть теперь повсюду!
Я ж Катюхе своей эту шалупень не оставлю! Быть глиномесом – не ее дело. Да и не справится Катюха с комбинатом. Я ей лучше деньгами отсыплю. Яйца оставлю, а не курицу, ибо куда же Катюхе моей… столько яиц?
Петраков молчал. Сейчас уже он не знал,