Тайна «Лунной сонаты». Любовь СушкоЧитать онлайн книгу.
так тонко чувствует. Неужели она останется, не освещенная этим светилом.
Вопросы, вопросы, и никаких ответов. Он хотел вернуться в прошлое, но чувствовал, что настоящее его ни на шаг не отпускает от себя. Все здесь до неузнаваемости изменилось. Он знал еще одно – на склоне лет, как бы печальна не была любовь, сколько бы страданий и душевных мук она не приносила – это лучше, чем ничего.
Жизнь не имеет никакого значения без Таис, она бы даже Жаклин ему сейчас не подарила. Но как ей это объяснить? Она не понимает, и не хочет понимать. Может быть, со временем все изменится, но не слишком ли поздно будет. А коли он все понимает, то должен вмешаться и что-то сделать.
Герцог усмехнулся, глядя на свое отражение в зеркале. На него взирал чужой, усталый человек, растерянный, потерявший покой и душевное равновесие. И все-таки он не стал сетовать на небеса, потому что жизнь его обрела на закате смысл, он сможет, еще успеет хоть что-то предпринять, даже если и ошибется, но он будет действовать.
Понимая, что все равно не заснет и не успокоится, он направился назад в зал. На его счастье Жаклин уже ушла к себе, а Пианист поджидал его терпеливо, сидел молча у рояля и ничего не играл, просто не мигая, смотрел на клавиши
– Ты знал, что я приду? – чтобы хоть что-то сказать, спросил Пианист.
Тот усмехнулся, вопрос был праздным и не требовал ответа, на него и не стоило отвечать.
– Что беспокоит тебя больше всего? – спросил он в свою очередь, хотя и знал ответ на свой вопрос. Но он хотел, чтобы, произнеся эти слова вслух, сам Старик все понял. Может быть, он поймет, что же его на самом деле волнует.
– Я не могу смириться с тем, что Жаклин отказывается от любви, и в замке, как в склепе, хоронит себя. Она опомнится, но не будет ли поздно?
– Чего же ты хочешь? – бесстрастно продолжал Пианист свой допрос.
– Любви для нее, настоящей, как у Данте, – большой и светлой, – уверенно отвечал герцог.
– Хорошо, но ты разве не заметил, что твоя внучка упряма и ничего не хочет об этом знать? И тебе это известно не хуже остальных, как и то, что любовь может быть зла, жестока и закончится плачевно.
– Все равно, – упрямо твердил герцог Ра, – это не имеет значения. Я хочу любви для нее – это лучше, чем ничего. Ведь нынче на нее невозможно смотреть.
Старик знал, насколько это может быть рискованно. Он понимал, кто перед ним находится. А все-таки внутренняя его убежденность, что лучше хоть какая-то любовь, чем вовсе никакой, все еще оставалась, он ничего не мог с собой поделать.
Кожей он почувствовал, что тот принял его вызов и немного испугался, Знал, что еще может отступить, но отступать не стал.
– Она должна пережить любовь, чтобы исчез этот невольный цинизм и неверие, даже безответная любовь лучше, чем ничего. И он был так убежден в собственных словах, что собеседник с интересом на него взглянул.
№№№№№№№№
Пианист вроде бы с ним согласился,