Сквозное действие любви. Страницы воспоминаний. Сергей ДесницкийЧитать онлайн книгу.
темпераментом. Горячее южное солнце бурлило в его еврейской крови.
«Он ненавидел несправедливость, ложь, предательство! – со слезами на глазах говорила моя тетушка. – И, если сталкивался с человеческой нечистоплотностью, моментально закипал, и укротить его было невозможно! И вдруг… Такое смирение!.. Я не узнавала Сашу. Читая эти жуткие протоколы, я видела перед собой совершенно другого человека. Терпеливый, вежливый, он все время пытался объяснить тупому майору, что произошла чудовищная ошибка, что никакого заговора не было и в помине, а все обвинения в его адрес и в адрес его товарищей – самая настоящая нелепость. Как жаль, что этого терпения хватило ему всего на две недели. Если бы он сумел вытерпеть до конца, может, сейчас был бы жив».
По прошествии двух недель после ареста следователь застрелил Александра Михайловича Ланду в собственном кабинете. В деле находилась объяснительная записка, в которой дознаватель подробно описал все произошедшее в тот трагический день.
Можно предположить, что чекиста заводило ангельское терпение и несгибаемое упрямство подследственного, и в конце концов он первый не выдержал. Во время последнего в жизни дяди Саши допроса в сердцах заявил ему, что «вообще все жиды предатели и всех их, от мала до велика, надо вытравить из нашей жизни, как клопов-паразитов, дустом». (Я постарался передать только смысл сказанного, избегая обычных в таких случаях трудно переводимых идиоматических выражений.)
Такого оскорбления одесский еврей вынести не смог. Он набросился на своего мучителя, оба упали на пол, и подследственный голыми руками стал душить майора. Товарищ Ланда смолоду был очень сильным человеком, к тому же ярость придала ему еще большие силы, и он наверняка задушил бы чекиста-антисемита, если бы тот, уже хрипя и дергаясь в предсмертных конвульсиях, каким-то невероятным усилием не сумел бы вытащить из кобуры на боку свой служебный револьвер. Пуля попала в самое сердце дяди Саши, он умер мгновенно.
А Илечке только через десять лет после его смерти выдали официальную справку, что «Ланда Александр Михайлович умер от тифа в мордовском лагере №…».
Закончив свой рассказ, тетушка моя застыла как каменная, сцепив руки на столе и глядя прямо перед собой. Она не плакала, но в глазах ее уже не было той страшной муки, которую я заметил, когда она вышла из военкомата. Мама тихо всхлипывала и утирала глаза краешком кухонного полотенца, висевшего у нее на плече.
Потом мы пили чай и обсуждали уже конкретные проблемы нашей будущей жизни. Во-первых, Иле полагалась материальная компенсация за утраченное в 37-м году имущество. Точно не помню, но сумма была примерно 30–40 тысяч рублей. По тем временам деньги очень приличные, если не сказать – большие. Куда они в результате ушли, не могу сказать, потому что не помню, чтобы у нас в доме появились какие-либо дорогостоящие приобретения. Мне кажется, тетушка отдала всю эту сумму Герману.
Но самое главное – ей предложили вернуть квартиру,