Рафаэль и бабы-жабы. Владимир Александрович ЖуковЧитать онлайн книгу.
оторвал детей и молодежь от чтения книг, от созерцания дивных красот, – с печалью заявил Суховей.
–Тебе еще пару рюмок и ты не только нудную лекцию прочитаешь, но запоешь и гопака станцуешь, – подначила соседка. – Живо, щирый хохол, надевай свои красные шаровары и посучи, подергай своими кривыми волосатыми ножками.
– У меня нет шаровар, я – москаль, и ноги у меня стройные, – заявил Евдоким Саввич.
– Я представляла вас «сухарем», старым занудой, – призналась слегка захмелевшая Баляс.– А вы оказывается гений, интеллектуал, романтик и лирик. Как говорят в народе, и жнец, и швец, и на дуде игрец. Очень приятно иметь дело с таким эрудированным и утонченным господином.
– Виола, не льсти, не создавай культ личности, а то он возгордится, нос задерет, – предупредила Швец. – Тоже мне непризнанный гений, артист с погорелого театра. Только и может, что холсты малевать и на стенах шары, развешивать.
Польщенный похвалой гостьи, признался. – Я не только живописец, но и литератор, сам сочиняю. Виола Леопольдовна, послушайте и оцените.
Он поднялся в полный рост и занял присущую пииту позу:
Этот дог был не плох,
искусал он сотню блох.
А одну блоху оставил
и плясать ее заставил…
– Ну, как? Джиму очень нравятся эти стихи. Он шалеет и резвится от восторга, когда я декламирую.
– Ой, держите меня, а то упаду, – схватилась Тамила за живот.– До слез рассмешил. Ну, Рафаэль, тебе следует, не картины малевать, а выступать в цирке клоуном или участвовать в качестве юмориста в концертах звезд эстрады. Деньжищи бы загребал совковой лопатой и нам бы что-нибудь перепало.
– Да, стихи изумительные, способны вызвать жалость к бедным насекомым, – следом рассмеялась Виола Леопольдовна. – Это какой-то геноцид по отношению к блохам. Не ровен час, что при усердии догов, придется этих насекомых, хоть они и паразиты, заносить в Красную книгу.
– Эти твари очень плодовиты и неистребимы, их, что в небе звезд, – успокоил художник.
– Рафаэль, сейчас же смени тему. Забодал ты всех своим Джимом, будто на нем свет клином сошелся,– потребовала Тамила. – Перед тобой прекрасные дамы, а ты о паршивом псе языком чешешь. Совесть и честь надо иметь.
– Пока Джим живой, мне умирать нельзя, иначе пропадет, – не обращая внимания на упрек, признался Суховей.
– Тебя никто не хоронит, – усмехнулась соседка, а он продолжил:
– Как только похороню его, то и самому можно будет на покой. Никто и ничто на земле не будет держать.
– Какой вы, однако, пессимист, – заметила риелтор. – Сколько псу лет?
– Семь. При хорошем уходе может прожить до двадцати лет. Так что, как минимум мне надо еще продержаться тринадцать лет.
– Осилите?
– Должен. Чувствую себя нормально, больших проблем со здоровьем нет.
– Рафаэль, смени тему на светскую беседу, – настойчиво велела Швец.
Он призадумался: «Действительно, это для знатной гостьи может быть неинтересно и