Минус 273 градуса по Цельсию. Роман. Анатолий КурчаткинЧитать онлайн книгу.
в голову блюстителю стерильности, если его ухо уловит эти слова?
– Странно как, – сказала привереда. – Всегда найдется что осмыслить, оценить, поверить мыслью. Выработать концепцию, тенденции определить. Разве не так?
А вот это ее рассуждение было уже крамолой. Самой возмутительной. Где был ее чиновничий инстинкт? Конечно, ее положение в пирамиде городской администрации было почти у самого подножия, мелкий клерк, должный правильно отправить-перенаправить-подготовить бумагу, но ведь тем же сильнее полагалось бы быть инстинкту? Везущая ноги по асфальту в двух шагах впереди, – шарк-шарк, наждачно визжали подметки туфель, – квадратнотелая баба в похожем на цветастый мешок просторном платье отпустила руку своего так же квадратного статью спутника и с неумолимой угрюмой суровостью оглянулась на них. Лицо у нее тоже было квадратное, но еще и трехэтажное: собственно лицо занимало верхний этаж, а два нижних были подбородками, с важной значительностью лежавшими на груди, – типичная по виду блюстительница стерильности.
– Потолкуем потом. – К. взял привереду за локоть и сжал его, действием дополняя свои слова. – Твое мнение о фильме слишком просто. По-моему, исполнен по лучшим лекалам стерильности.
Привереда поняла его. Свое значение возымел и поданный им тайный знак.
– Еще по каким лучшим! – со старательным рвением отозвалась она.
Блюстительница стерильности еще потормозила-потормозила своего кавалера, снова ухватилась за его руку и завизжала наждаком по асфальту с прежней силой. Минуту спустя на развилке дальнейшие их пути разошлись.
До дома привереды от развлекательного центра получалась четверть часа ходьбы, двадцать минут – если уж не идти, а совсем ползти. Они и ползли. Что было спешить. Такой чудный был вечер. Предночье, верное своему названию, гоня с востока сизую мглу, силилось насытить воздух пепельным светом, но ему все не удавалось сломить сопротивление запада – воздух по-прежнему был лиловым, словно оставалась открытой в ушедший день просторная дверь. И ни ветерка. Ни малейшего шевеления листвы, заметного глазу. И этот теплый запах смоченной дождем земли, остывающего асфальта, прибитой пыли, освеженной листвы. Невозможно было отказать себе в наслаждении таким вечером.
У дома, не дойдя до подъезда какого-нибудь десятка метров, привереда остановилась.
– Давай попрощаемся здесь. Завтра у меня такой день… проверка, отчет – я тебе говорила. Мне нужно выспаться и быть свежей.
Неожиданный и увесистый был удар. Так славно сходили в кино, так замечательно прогулялись – такой упоительный получился вечер… К. невольно настроился на такое же славное завершение его, рассчитывал на это, и странно было бы не рассчитывать.
– Ладно, ладно, ладно, – привлек он ее к себе – и о, как все в нем тотчас просквозило нежностью к ней, как полыхнуло, разожглось, воспламенилось. – Что ты, не было у тебя этих проверок? Отчитаешься за милую душу, ты у меня умница, что тебе этот отчет!
– Нет-нет, не уговаривай,