Девять огоньков. Серия «Очень маленькое созвездие». Ольга АпреликоваЧитать онлайн книгу.
Ярун властвовал жизнь за жизнью и сейчас был единственно возможным настоящим императором Дракона. Государство не развивалось бы так мощно, если б Ярун изначально не обладал опытом властителя. И – чувствовавшаяся в речи, поведении, привычках Яруна древняя культура, которая не была похожа ни на одну здешнюю, казалась чужой, но смутно трогала Сташку за живое. Даже архитектура Дворца – город-лабиринт с храмом в центре, и даже планировка городов… Во всем, чего касалась рука Яруна, был след этой не легийской культуры. Никто, кроме Сташки, этого почувствовать бы не смог, те же леги принимали эти нездешние знаки за самобытность Дракона – но Сташка-то чувствовал, что идет от него и Ние, а что – гораздо древнее. Его особенно не занимали изыски архитектуры и всякие там орнаменты, к тому же из отцовского мира он вынес лишь скучные или мучительные воспоминания. Важнее казались начала знаний того, как управлять чарами и собственной силой. Еще он из начала жизни, кроме Нижнего двора и библиотек дворца, караванов и дорог, барабанов и песен, темницы, порки, голода и страшной грозы последнего дня помнил узенький узор шитой серебром тесьмы, украшавшей платье матери, и такими же ломаными волнами и квадратиками ею вышитое его праздничное детское платьице. Сейчас тот же самый меандр украшал паркет кабинета Яруна. Да и вообще его можно было встретить где угодно – очень красивый узор.
Да, Ярун – тот самый отец из первого детства, а не только насмешливый, косматый и веселый оборотень Яр. Отец – не отец, доверие – недоверие… Лепет детский. Какая разница. Работать нужно. Заслужить, чтоб помог, научил жить, чтоб спас… И любить его, любить изо всех сил, даже если оглох душой, даже если нет того, чем любят, не предавать сейчас, как предал тогда. Но если долго думать о первом детстве, то чувствуешь, что сходишь с ума. То страшное, уничтожающее предательство мог простить ему только отец. Но Сташка сам до сих пор еще ни разу не назвал Яруна отцом – потому что права такого нет. Прощения за предательство – нет. А заговорить о своем преступлении и просить прощения – да это немыслимо… Он старался об этом не думать, ведь так привык оправдывать свою жизнь, свой уход из страны отцов тем, что там все было противно, убого, плохо, лживо… Но ведь он ничего, ничего о том мире не знает, кроме пустыни и дворца… Как он смел обвинять отца? А если там не было лжи?
Между тем трюм крейсера заполнялся подарками. Очень интересного там не было, глянув, Сташка забывал эти драгоценнейшие игрушки. Покой повеселил: преподнесли настоящие старинные детские доспехи, но кольчуга оказалась очень велика, а тесный шлем с гребнем – мал. Даже поцарапал висок, когда пытался эту штуку красивую все-таки нахлобучить. Камень, чья планета была покрыта нескончаемыми могучими горными хребтами с редкими зелеными долинами, подарил ему сундук драгоценных камней, а Мир на прощание, уже в космопорту – новенький, только с верфи, венец технологий – маленький космический