Приключения Тома Сойера. Марк ТвенЧитать онлайн книгу.
вручить наградную библию и похвастаться чудом учености. У некоторых школьников имелись желтые билетики, но ни у кого не было столько, сколько надо, – он уже опросил всех первых учеников. Он бы отдал все на свете за то, чтобы к немецкому мальчику вернулись умственные способности. И в ту самую минуту, когда всякая надежда покинула его, вперед выступил Том Сойер с девятью желтыми билетиками, девятью красными и десятью синими и потребовал себе библию. Это был гром среди ясного неба. Мистер Уолтерс никак не ожидал, что Том может потребовать библию, – по крайней мере в течение ближайших десяти лет. Но делать было нечего – налицо были подписанные счета, и по ним надо было платить. Тома пригласили на возвышение, где сидел судья и другие избранные, и великая новость была провозглашена с кафедры. Это было самое поразительное событие за последние десять лет, и впечатление оказалось настолько потрясающим, что новый герой сразу вознесся до уровня судьи, и вся школа созерцала теперь два чуда вместо одного. Всех мальчиков терзала зависть, а больше других страдали от жесточайших угрызений именно те, кто слишком поздно понял, что они сами помогли возвышению ненавистного выскочки, променяв ему билетики на те богатства, которые он нажил, уступая другим свое право белить забор. Они сами себя презирали за то, что дались в обман хитрому проныре и попались на удочку.
Награда была вручена Тому с такой прочувствованной речью, какую только мог выжать из себя директор при создавшихся обстоятельствах, но в ней недоставало истинного вдохновения, – бедняга чуял, что тут кроется какая-то тайна, которую вряд ли удастся вывести из мрака на свет: просто быть не может, чтобы этот мальчишка собрал целых две тысячи библейских снопов в житницу свою, когда известно, что ему не запомнить и двенадцати. Эми Лоуренс и гордилась, и радовалась, и старалась, чтобы Том это заметил по ее лицу, но он не глядел на нее. Она задумалась; потом слегка огорчилась; потом у нее возникло смутное подозрение – появилось, исчезло и возникло снова; она стала наблюдать; один беглый взгляд сказал ей очень многое – и тут ее поразил удар в самое сердце: от ревности и злобы она чуть не заплакала и возненавидела всех на свете, а больше всех Тома, – так ей казалось.
Тома представили судье; но язык у него прилип к гортани, сердце усиленно забилось, и он едва дышал – отчасти подавленный грозным величием этого человека, но главным образом тем, что это был ее отец. Он бы с радостью упал перед судьей на колени, если бы в школе было темно. Судья погладил Тома по голове, назвал его славным мальчиком и спросил, как его зовут. Мальчик раскрыл рот, запнулся и едва выговорил:
– Том.
– Нет, не Том, а…
– Томас.
– Ну, вот это так. Я так и думал, что оно немножко длиннее. Очень хорошо. Но у тебя, само собой, есть и фамилия, и ты мне ее, конечно, скажешь?
– Скажи джентльмену, как твоя фамилия, Томас, – вмешался учитель, – и не забывай говорить «сэр». Веди себя как следует.
– Томас