Лысая. Вячеслав БересневЧитать онлайн книгу.
голос Истомина в этот момент прозвучал как-то особенно громко, решающе. – Это твой последний шанс. Если ты так сильно этого хочешь, я сейчас разворачиваюсь и ухожу. У тебя наверняка есть приятели, да и помогать тебе незачем, ты у нас сильная. Если это действительно так, тогда не говори ни слова. Я просто уйду – и так всё закончится.
Пашка очень хорошо запомнила этот момент. Когда светили фонари, вокруг сгущалась светлая и тёплая летняя ночь, а ей всё равно было холодно. Она стояла посреди парка и дрожала всем телом, схватив одну руку другой. Скрипя зубами.
Неужели есть шанс всё исправить? Сделать так, чтобы Марья вернулась, и всё было по-прежнему? Нет, твёрдо сказала себе Лысая, ничего из сделанного уже не изменить. Но можно хотя бы сделать так, чтобы не стало хуже. Этот Истомин… что он вообще может знать? Как он может ей помочь?
Она осторожно повернула голову, взглянув через плечо.
Истомин действительно уходил. Медленным, размеренным шагом удалялся от неё. Пашка всё смотрела ему вслед, открывая и закрывая рот. Ей хотелось что-то сказать. Ей хотелось, чтобы замер на месте единственный чёртов мудак, который полностью её понял – и чтобы он провалился сквозь землю, и тогда этот мир никогда не узнает об её, Лысой, главной слабости. Она запрячет собственное сердце так далеко в кожаные закрома, как только сможет, и никто, никогда его оттуда не достанет, ни Марья, ни Кир с ребятами…
«Не надо этого, дорогая моя, хорошая… Давай простимся сейчас…»
– Подожди, – прошептала, прохрипела Лысая еле слышно, скребя пальцами воздух. – Пожалуйста…
Она сама едва себя слышала. Истомин не остановился. Отдалялся. Отдалялся.
Лысая развернулась, хотела, было, бежать, но не смогла: споткнулась и рухнула на колени. Протянула руку вперёд, хотела кричать, хотела звать, хотела остановить Истомина, стоя на коленях, царапала пальцами асфальт, пытаясь выжать из себя хоть слово…
Ничего не вышло.
Истомин ушёл.
2
После ссоры с матерью, случившейся из-за татуировки и принесённого домой Зайца, прошло уже достаточно много времени, и всё почти наладилось. Но с тех пор между Лысой с матерью пробежал ощутимый холодок. Мать ничего больше не говорила про татуировку, но упорно старалась на неё не смотреть: будто бы надеялась, что, если не обращать внимания, она исчезнет, впитается в кожу и больше никогда не покажется на свет. Зря надеялась.
Отец комментировал то, что видел, усталым вздохом «хромая кошка пробежала» – наверное, имел в виду Зайца. Но, как и всегда, сохранял нейтралитет. Пашке тоже очень хотелось бы, но так уж вышло, что она была одной из «воюющих» сторон. И, чтобы избежать лишних столкновений, она реже, чем раньше появлялась дома, при этом и с Киром и компанией почти что не гуляла: ходила по городу одна, слушала музыку и что-то искала – порой сама не понимала, что.
«Может, ты Истомина ищешь?» – приходила к ней в голову шальная мысль, а Пашка не знала, что с ней делать. Истомин как в воду канул, и на глаза ей больше не попадался. Со временем