Когда с вами Бог. Воспоминания. Александра ГолицынаЧитать онлайн книгу.
навещали Москву или проезжали через нее. Помню, как они пригласили известного путешественника Пржевальского, который заехал в Москву между двумя экспедициями в Азию. Он читал лекцию в нашей зале и показывал длинную акварельную панораму Голубой реки в Китае. Это была бесконечная бумажная лента шириной в страницу тетради, которую он постепенно разворачивал, объясняя изображенное на ней и события, которые происходили в разных участках реки. Он описал диких лошадей и других животных, которых встретил в пустыне; растительность и народонаселение тех мест. Мы с увлечением слушали этот рассказ. Помню, как один ученый из знакомых Папа, новый Вайнберг, показывал нам первый граммофон, микрофон и фонограф, которые только что были изобретены. Фонограф был в виде валика, какие бывали в заводных шарманках, только покрыт был слоем красноватого воска, на котором выдавливались какие-то крошечные знаки, воспроизводящие звуки. Надо было с величайшей осторожностью обращаться с этими приборами, которые при малейшем прикосновении искажали передачу. Вайнберг привел с собой маленького горбуна, Василия Адамовича, который помогал ему устанавливать и демонстрировать прибор и который охотно всем объяснял и отвечал на вопросы. Вайнберг был, кажется, братом того, который был рассказчиком жидовских анекдотов. Впрочем, они сами были жидами или, во всяком случае, очень походили на них.
Помню, как Мама однажды поехала в гости к жене городского головы Третьякова и взяла меня с собой. Мне было лет десять-двенадцать. Госпожа Третьякова жила в особняке на Пречистенском бульваре. Видимо, она была еще молода, но мне показалась средних лет. Одета она была в темное бархатное платье и нас приняла очень любезно, но в ее облике чувствовалось достоинство. Она отвела нас в свой маленький кабинет, который был увешан картинами, которые я тотчас принялась рассматривать, сидя в углу, где меня усадили. Вероятно, хозяйка заметила мой интерес и вскоре отвела нас в большую гостиную, где были собраны картины новейших французских мастеров, которых она преимущественно и собирала. Она называла их имена, но я не помню ни одного, а только запомнилась мне одна большая картина беловатого колорита, изображавшая свидание крестьянки с молодым человеком. Для меня это был совсем новый колорит, но движение было искусно передано, и чувствовалось тепло залитого солнцем пейзажа за ними. Затем госпожа Третьякова спросила Мама, не хочет ли она посмотреть ее коллекцию статуэток из Танагры.[70] Это название я никогда не слышала, но Мама знала все и выразила желание посмотреть на них. Нас отвели в соседнюю комнату, где стоял невысокий стеклянный шкаф красного дерева, на верхней полке которого были расставлены эти статуэтки, местами со следами краски. Одна женская фигурка была изображена в соломенной шляпке, которые носят теперь и носили во дни нашей юности. Помню, что госпожа Третьякова обратила внимание Мама на маленькую позолоченную Венеру не выше четверти аршина, которая, по ее словам, была особенной редкостью.
Я любила ходить с
Древнегреческие терракотовые статуэтки, найденные в погребениях около города Танагры в Беотии (Греция).