Свидетель жизни. Иван УспенскийЧитать онлайн книгу.
димир Аюев, дизайн обложки, 2018
ISBN 978-5-4490-4399-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вместо предисловия
Название книги, «Свидетель жизни», говорит само за себя. Эти несколько десятков страниц – собранные воедино эпизоды моего существования. Изначально я записывал их для своих детей (на случай, если рассказать возможности не представится), позже, слегка отредактировав, получилось, скажем так, безадресное повествование, т.е. и им будет интересно, и, возможно, вам.
Какой-то логики в излагаемом материале искать не стоит, писал то, что вспоминалось.
Единственное, поддающееся объяснению, – это разделение книжки на две части. Во второй собраны мои «дневники» с февраля 2016-го, когда заболел острым лейкозом. Стало быть, жизней здесь запечатлено аж две: до болезни и после (а после, поверьте, началась новая).
Серьезного и грустного тут будет немного (если вообще будет). Продолжительность рассказов рассчитана, чтобы не засиживаться на унитазе. Но это неточно.
Что ж, приступайте!
Ах да, книжка с картинками, вставлю их со всеми комментариями в самом конце, чтобы легче было найти.
Заяц, пианино и пальцы
Однажды под новый год я получил невероятно крутой подарок в детском саду. Не то чтобы я один получил, нет, получили все дети, все было закуплено и организовано заранее. Подарок представлял из себя набор из мягкой игрушки (в моем случае – кислотно-зеленого зайца) и явно чрезмерного количества сладко-вредных «вкусняшек». Вручение состоялось после утренника, с которого меня забирал дед. Заполучив красочную коробку, предвещающую быстрое и качественное повышение уровня сахара крови, маленький обжора внутри меня моментально наврал воспитательнице и деду, что накрытый в группе обед уже съел и желает отправиться домой немедленно. Дед не стал сопротивляться и был моментально взят мной на буксир: с такой силой ни до, ни после я его рукав к дому не тянул. Скрывшись в квартире от лишних глаз, я начал дербанить коробку и пожирать содержимое с обеих рук. По правде говоря, гадостей в ней хватало, но то была гадость подарочная, заморская, так что и она мигом оказывалась в желудке. Поскольку аккуратным я был всегда, следы сладкой вакханалии – обертки – были сложены в мусорное ведро. Идеальное преступление, если не считать, что очень скоро мне заплохело, а красочные фантики начали предательски вываливаться из мусора. Сложить эти два факта родителям труда не составило. В итоге я был наказан и за вранье по поводу съеденного обеда, и за неумеренное употребление сладкого, и вообще. Оставшиеся сласти были конфискованы, на руках остался только зеленый, как я в тот момент, заяц.
В нашем доме, благодаря маме, закончившей медико-профилактический факультет, всегда было много медицинской литературы и, что интереснее ребенку, инструментария. Банки, клизмы, шприцы, зажимы и пинцеты – все лежало в зальной стенке, в отличной доступности. Большую медицинскую энциклопедию я листал, потому что там встречались рисунки медицинских автомобилей и самолетов (а еще бубонная чума, ранения мозга или, скажем, минно-взрывные травмы), а с зажимом играл, потому что он банально был. Игрушек не хватало катастрофически. Мне очень нравились машинки, но первыми и последними «модельками» я обзавелся только в 1994-м году – мама привезла из командировки в Америку! Шесть штук. Я до сих пор могу описать каждую. Такси, синий тягач, два пляжных джипа, фургон и пожарная машина. Вариабельность в моих играх присутствовала, но, должен отметить, часто фигурировал частный извоз и пожары.
Зеленый заяц из подарка появился еще до машинок, потому пытливый детский ум решил совместить его с тем, что было, а именно – медицинским барахлом. Сперва заяц, сам того не ведая, болел терапевтически: я постоянно выслушивал его беззвучные ватные потрошки фонендоскопом, целиком оборачивал манжетой тонометра и проводил лечебное сжатие (миллиметров до 240 ртутного столба). В план лечения обязательно входила банка на голову, а в конце – сухой горчичник во всю спину. Было приятно играть сухим, неактивным горчичником, потому как из-за частых инфекций верхних дыхательных путей, сила его после погружения в ковшик с водой и последующим наклеиванием на спину, была мне известна и пугала до дрожи. Терапия продолжалась до тех пор, пока процесс лечения не решила разнообразить творческая личность внутри меня, хотя, скорее всего, кто-то банально подарил краски. Вооружившись ножницами, я нанес зайцу рану на животе. Красная гуашь тут же дополнила картину – у зайца была открытая рана живота! Процесс затянул меня не на шутку, несколько минут я ковырялся внутри животного зажимом и пинцетом, периодически вынимая, как мне казалось, пули и опухоли (в воображении зайцу не повезло вдвойне – и рак, и расстрел). Выполнив необходимый объем операции, я, насколько это было доступно пятилетнему ребенку, зашил рану. Заяц остался жив.
Как в песне Ноггано, «закрутилась череда увечий». Зеленый друг ломал себе череп, отрывал руки-ноги, проглатывал иголки и скрепки, но каждый раз благополучно, на своих двоих, покидал операционный стол. Если шрамы украшают мужчину, а мой питомец определенно был