Левитация. Виктор ПоповЧитать онлайн книгу.

      Воспоминание пришло тогда вспышкой. Яркой, слепящей поначалу вспышкой. Зима. Февраль. Четырнадцатое. Праздник. Глупее не придумать. Сергею нравилась эта пошлость. Я смирилась. Мы на кухне. Наши лица приближаются друг к другу, первыми встречаются высунутые языки, их легкие, трепетные касания переходят в долгий, глубокий поцелуй. Я засовываю язык Сергею в рот. Он плотно сжимает губы. Я вынимаю язык из его рта, веду им по его губам, подбородку, шее и, медленно опускаясь на колени, пуговица за пуговицей расстегиваю рубашку, язык скользит по груди Сергея, животу, натыкается на брючный ремень. Я расстегиваю и его и опускаю брюки на пол. Веду языком по заметно выпуклому гульфику, целую его, глажу рукой, сжимаю, запускаю ладонь в промежность…

      На этом моменте той ночью я, тяжело дыша, открыла глаза, но вскоре не в силах сопротивляться закрыла их снова…

      Пальцы с алым маникюром движением с боков на ягодицы проникают под резинку трусов и спускают их на пол. Мощные, но уже с возрастным жирком, покрытые густым волосом ягодицы. Они напряжены и медленно, ритмично, с малой амплитудой движутся вперед-назад. Пальцы сжимают, царапают их, оставляя на коже яркие, почти в цвет маникюра полосы…

      Память экономна. Остаются только детали. Вот как эти полосы. Как умоляющий взгляд Романа, просящий выслушать. И я выслушала. В тот момент его еще можно было отправить со всем этими языками куда подальше и тем самым, как окажется в субботу утром, спасти, но в среду я дала ему шанс высказаться. А дальше… Дальше всё сложилось в свой пазл, в свою лужу крови, в свой удивленный взгляд… О том же были заметки на полях Кирилла Петровича: пометил Рому, как приговор ему подписал. Но это теперь ясно. Задним числом все умны, только без толку – кровавое озеро ширится. Кровь убитых слилась в единое целое. Быстро. Понятно – не карандаш работал, а ружье. Часть той самой коллекции. Подарок. Только вот честь мундира здесь не при чем…

      Легкое чувство сожаления мелькает мимолетной мигренью в виске, но не задерживается как обычно, соскальзывает спазмом в щеку и исчезает никем не замеченной судорогой. Место сожаления тут же занимает раздражение и легкая досада – возможно, я несколько поторопилась. Возможно. Успокаивает и греет мысль о том, что уже ничего нельзя изменить. Следовательно, переживать бессмысленно. Ситуация разрешилась. Да, неожиданно для меня. Я хорошо знала, как это бывает. Но со стороны. Здесь другое. Принципиально другое. И потому я не знаю, как вести себя дальше. Но вот главное понятно отчетливо. То, что тяготило меня последние дни, безвозвратно исчезло. Не надо бояться. Не надо. Теперь ничего не надо. Я и они свободны. Оказывается свобода – это не возможность выбора, а отсутствие необходимости выбирать. Какая простая и ясная мысль. Но сколько сложного и даже страшного необходимо сделать, чтобы к ней прийти, сколько долго, мучительно