Крест поэта. Валентин СорокинЧитать онлайн книгу.
а народу – помощно.
Золотые мои уральские сосны давно уплыли по горным рекам, а золотые рязанские березы каждую осень летят в славянские дали. И небо синее, как русские очи поэта. Куда же деть такое? Ведь это не легче трагедии: летит и летит, это – лебединая Россия наша, песня, вот набегающая русой моросью, вот сияющая зарею, золотым подсолнухом Скифии…
Звени, звени, златая Русь,
Волнуйся, неуемный ветер!
Все еще впереди, даже Россия наша еще впереди!.. Пусть русофобствующим Коротичу и Евтушенко зарплатно в Америке, а нам, русским, и в Рязани неуютно: на тополе кукушка кукует, а в ослепшей избе старуха каменеет: сыновей ее в тюрьмах, на войнах ухлопали, а ее – извели изнутри, налогами по-высосали – и бросили.
Идти к Есенину – как плакать, к бабушке покинутой идти, к милой преданной России идти, проданной и оклеветанной.
Всех связали, всех вневолили,
С голоду хоть жри железо.
И течет заря над полем
С горла неба перерезанного.
Сколько их, пытающихся измять нашу совесть? Ох, мы и устали!.. Мы даже привыкли к их беспощадному натиску. Потому – перевернем их! И не тревожить бы урны и гробы на Красной площади, да ведь покоя они нам не дадут: в центре жизни лежат, в центре России. Преступники. Но – Жуков?.. Но – Курчатов?.. Но – Гагарин?.. Но – Королев?..
Вчера стиснули меня, как железными клещами, зажали смертельно в очереди за водкой. Час держусь, два держусь, три выстаиваю, очередь и на метр не продвинулась: заклепала ее в дверях банда, человек пять-шесть снуют к продавцу и от продавца, выносят бутылки, чуть не связками, и в два-три раза дороже тут же продают, распивая частично.
Наторговались, одурели – наколотили морды приятель приятелю, а очередь, бешеная, их мат и драку заглатывает, тварь. А банда наглей и наглей – распоясалась. Закупорила ход. А в очереди-то люмпены: учителя, инженеры, врачи, рабочие, ученые – не коммерсанты же, привыкли и терпят. От кремлевской банды – терпи. От магазина – терпи. Директора, гладкого хряка, вытребовали:
– Мы люди, а с нами обращаются!..
– Вы люди? – брезгливо поморщился директор…
Водочная кабала. Не в храм – очередь. Не в библиотеку – очередь.
А по экрану забегали, забегали, как те, шустрые, по кухонной плите, законцертничали выдающиеся представители искусства, участники «симпозиумов и форумов», зоологические антисемиты:
Первый:
Россия! Сердцу милый кгай!
Второй:
Шестую часть земли
С названьем кгатким «Гусь»!..
Третий:
Спит ковыль. Гавнинадогогая!..
Четвертый:
Чегный человек,
Ты пгесквегный гость!..
Пятый
Ай да Питег-гад!..
Сами себя юдофобством начиняют, макаки цивилизованные, буквой «р» забавляются: на «г» меняют…
Питер-град,