О бабушках и дедушках. Истории и рассказы (сборник). Коллектив авторовЧитать онлайн книгу.
что я дышать не могла.
Бабушка берет мою руку, переворачивает ласково своими тонкими пальцами, проводит по руке от запястья до самого верха и нараспев проговаривает, словно заклинание:
Кисонька-брысонька,
Где была? – У бабушки.
Что пила-ела? – Сыр да маслице…
А в самом конце:
Ключ кипит-кипит-кипит!
И неожиданно как защекочет под мышкой. И мы хохочем. Это один из лучших в жизни моментов. Уже когда я училась в старшей школе, я просила мне спеть «Кисоньку», но бабушка отмахивалась: «Не помню я ничего». И это было так грустно, ведь и я помнила из песни только начало.
Бабушка часто спала днем, а мне хотелось с ней поиграть, чтобы она спела мне частушки. Она спит, похрапывает, я жду – бабушка не просыпается. Тогда я ей веки поднимаю: «Бабушка, спой мне частушку!»
О, она знала их много и учила меня:
Пошла плясать
Бабушка Лукерья.
Нет волос на голове –
Навтыкала перья!
Или:
У меня на сарафане
Косолапы петухи,
Я сама не косолапа –
Косолапы женихи!
Мне было лет пять, на Масленице меня поставили на телегу и заставили частушки петь, я спела и выиграла мыло – вот была радость.
А моего брата бабушка таким частушкам научила, просто оторви да брось, он их во втором классе на утреннике спел:
Старики вы старики,
Старые вы черти.
Напилися-наелися –
Дожидайтесь смерти!
А еще:
Гармонист-гармонист,
Как тебе не стыдно!
У тебя штаны худые –
Помидоры видно!
Вообще, я сама не помню, но бабушка играла на гитаре и балалайке, под ее игру и частушки с песнями все праздники проходили. Гитара на стене висела уже без струн. Но после школы мы с ней горланили «Мурку» и хохотали до слез.
Бабушка редко выходила на улицу, и только летом. Ноги плохо ходили, она еще в детстве полиомиелитом переболела. Рассказывала, что рано-рано начала бегать по избе, а потом, когда ей был год – раз – и заболела, парили ее всякими травами в бане, но не помогало, до шести лет совсем не ходила. Когда я была совсем маленькая, мы с бабушкой залазили на печку играть в коробки от спичек, она с трудом, а я бойко. Вот бабушка лезет, а я нетерпеливо жду внизу и рассматриваю ее стопы и пальцы. А они какие-то несуразные: одна больше, другая меньше, одна пухленькая, вторая плоская, и пальцы странные, как крючочки.
Я и спрашиваю: «Бабушка, а почему у тебя ноги как у кролика?»
Бабушка ничего не сказала, а потом, по-видимому, рассказала маме, и меня отругали, сказали, что так нельзя говорить.
Я потом только поняла, что ножки бабушкины от болезни так скрючились и были для меня такими странными. Мне и до сих пор стыдно.
Я жила далеко от школы – три километра через лес. И иногда зимой в метель оставалась ночевать у бабушки с дедушкой, от их дома до школы идти две минуты. Когда я у нее оставалась, бабушка почти