Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий. Джоби УоррикЧитать онлайн книгу.
становится все более дружелюбным, если не сказать – теплым.
Однажды вечером, когда Сабха совершал обход, Заркави отвел доктора в сторону, чтобы задать вопрос. В первый раз этот человек спрашивал о чем-то, что касалось его самого.
– Мне кажется, у меня высокий сахар, – начал Заркави. – У моей матери диабет, так что это, может быть, семейное. Можете проверить?
Сабха сказал, что рад оказать услугу, но есть сложности. Делать анализ в тюрьме нельзя – слишком велик риск занести инфекцию, если брать кровь в грязных, кишащих крысами камерах Аль-Джафра, так что Заркави надо будет перевезти в собственную клинику доктора в городке.
В этом состояла вторая сложность: получить официальное подтверждение, разрешающее такому опасному заключенному покинуть Аль-Джафр. Как и ожидалось, директор тюрьмы решительно воспротивился затее. Что, если это просто хитрость, чтобы помочь Заркави бежать? Что, если в городе его поджидают сообщники? Но в конце концов Ибрагим уступил, и в тюрьме стали готовиться к доставке заключенного в городскую клинику и обратно под охраной.
В день, назначенный для анализа, Сабха решил дожидаться пациента в городской клинике. Уже давно стемнело, когда прибыл конвой из десяти автомобилей, укомплектованный несколькими десятками охранников со штурмовыми винтовками. Сабха никогда еще не видел такого серьезного военного эскорта; сначала он даже решил, что в городок пожаловал кто-то из королевской семьи. Однако из фургона неловко шагнул один-единственный заключенный – и тут же снова исчез в шевелящемся коконе из вооруженных людей.
Заркави в тюремной одежде провели в кабинет врача; наручники с него так и не сняли.
– Пожалуйста, снимите это, – велел Сабха, жестом указывая на металлические браслеты.
– Но этот человек опасен, – запротестовал один из охранников.
– Пятьдесят ваших солдат наблюдают за каждым его движением, – ответил врач. – Я настаиваю на том, чтобы снять наручники.
Освободив руки Заркави, Сабха приступил к взятию проб. Он начал было закатывать рукав тюремной рубахи, чтобы взять образец крови, но его снова прервали, на этот раз сам Заркави.
Заключенный извинился и опустил рукав, как было до того, как его коснулся врач. Потом закатал сам, без посторонней помощи. Коснувшись обнаженной плоти, Сабха допустил оплошность с еще одним не поддающимся расшифровке кодом.
Пока кровь шла в шприц, Сабха набрался смелости поинтересоваться наконец происхождением загадочного шрама на руке Заркави.
– Это татуировка. Якорь, – ответил тот.
– Откуда?
Заркави принялся рассказывать, как сделал эту татуировку в шестнадцать лет, когда, как он выразился, “мыслил не по-исламски”. После того как он присоединился к джихадистскому движению, татуировка стала позорить его. Он пытался свести ее так и эдак, даже отбеливающим средством.