Склейки. Наталья ЛебедеваЧитать онлайн книгу.
– неподдельное участие.
– Нормально. Только не спрашивай. Когда спрашиваешь – вспоминаю.
Слезы лезут вверх по горлу, как настойчивые альпинисты. Я сглатываю, обрушивая на них, как лавины, мощные спазмы, но они настойчивы, щекочут нос, добираются до глаз. Пик взят, слезы катятся вниз.
Дима не знает, что сказать, теряется, но тут приносят мясо, и я беру себя в руки.
– Я никому не говорила. Даже мама не знает. Ночами трудно – снится. Днем как-то забываю.
Дима кивает, молча режет мясо.
– Хорошо, – продолжаю я, – что сменили ковролин и задник: вроде и студия уже другая, как будто снова переехали. Комнаты, в которую я тогда вошла, нет, и словно всего остального тоже не было.
Замолкаю на секунду, а потом сама себе возражаю:
– А вообще – вру. И днем тоже страшно иногда.
– Почему? – Дима осторожно заглядывает мне в глаза. – Офис такой тесный, столько людей, все на виду.
– И среди них – тот, кто это сделал.
– Ты думаешь, он из наших? – Дима хмурится, накалывает на вилку кусок мяса и начинает жевать.
– Конечно: охранник на входе, домофон внизу, домофон на этаже. – Я загибаю пальцы. – Сотрудников мало, коридоры узкие, каждый чужак как на ладони. Что еще думать?
– А вечный бардак? Охранник спит, брусочек под дверь, чтобы не искать ключей. – Указательный Димин палец ложится на загнутый большой. Больше перечислять нечего, но пунктов и так довольно. – Так что не бойся, это не наши.
Но я упряма:
– Могут быть не наши, а могут быть и наши. Как знать?
– Не наши.
– Почему?
– Потому.
– Ты точно знаешь?
– Точно.
– Расскажи.
– Незачем. Тебе знать – незачем.
– Врешь ты, вот что.
– Вру. – Дима покорно соглашается и смотрит на меня, смеясь глазами.
– А зачем? – говорю я, играя звуками слов, словно шаловливый ребенок.
– Ты мне нравишься… – Он виновато пожимает плечами.
Хищная камера на тонких ногах бегает за мной по узким коридорам, раскрывает объектив, выплевывает стекла, которые мешают ей меня съесть. Стекла сыплются на пол и хрустят под тонкими ногами штатива. Кто отпустил ее одну гулять по коридорам? Кричу во сне, приходит мама.
– Ты что?
– Ма-ам, – виновато шепчу я, прижимая лицо к ее груди. Ночнушка тонко пахнет стиральным порошком, руки – кремом, запах которого я помню еще с детства. – Я тебе не говорила…
Мама охает, прижимает ко рту руку:
– Бедная моя, что же ты не сказала? Как же ты?
– Я боялась, что ты не пустишь меня на работу.
Она долго гладит мою голову, лежащую у нее на коленях, молчит.
– Обещай, что не будешь там задерживаться, – говорит она. – Хочешь, я лягу здесь, с тобой?
– Хочу, мам.
Глаза закрываются, темнота уносит меня, но там, в темноте, витают тонкие мамины запахи.
– Мам, – шепчу я, ненадолго выныривая, – а у меня сегодня было свидание. Мы вместе работаем. Он присмотрит…
– Ты