Небо на двоих. Ирина МельниковаЧитать онлайн книгу.
Гардарин. Видно, поэтому я ее запомнила. Да, он читал стихи, пел песни под гитару. Мы с Любавой весь вечер пялились на него. Но его взгляд скользил поверх наших голов. Говорили, что он приехал с Кавказа. В каком же году это было? Лет двадцать назад. Получается, незадолго до войны… А еще он отлично танцевал лезгинку…
Но я не успела ничего сказать Давиду – видно, для него было не важно, знала ли я Лешу на самом деле.
– Мы еще до войны познакомились. – В голосе моего спутника звучала неподдельная горечь. – Он учился на переводчика с абхазского и часто приезжал в Абхазию. А когда началась война, пришел через перевал с добровольцами из Чечни, был в нашем диверсионном отряде, ходил к противнику в тыл. Все, кто с ним воевал, просто восхищались, говорили: он необыкновенный человек – совсем не знает страха!
– Его убили из-за автомата? – переспросила я. – Как это случилось?
– А, чеченец один, я его маму видал! Позарился на автомат, сын шакала! Только его кости мышам достались. Леша был мне как брат. Я как за брата и отомстил. Хотел отдать автомат Лешиной матери. Она приезжала за телом сына в Абхазию. Но ее в Россию с оружием не пропустили бы, вот и отдала его мне…
– Лешу в Москву увезли?
– Мы очень хотели похоронить его в Новом Афоне. Там он погиб. Но когда из Москвы приехали его родители, сначала не решались попросить об этом. А потом Вадим поговорил с ними, и те дали согласие, чтобы Леша остался в Абхазии. Он ее так любил! Вместе с матерью прошли по городу, выбрали место. В парке и похоронили его, бедного. Весь город проститься пришел. – Давид перекрестился. – Пусть земля под ним будет мягкой, а память о нем долгой!
«Ох, какая планета покатая… – вздохнула я про себя. – Все сползаем постепенно в одну кучу!» Двадцать лет прошло. Я и думать забыла о худеньком парнишке, который, играя на гитаре, так забавно шмыгал носом.
Я закрыла глаза и представила: деревянный крест и невысокий холмик, выложенный морской галькой. На него медленно и бесшумно, как шаги почетного караула, падают белые лепестки магнолий, а вокруг – радужный свет. Свет струится, мерцает. Я понимаю, такого не бывает, и все ж догадываюсь, откуда у русского хлопца абхазская грусть…
– По нашему обычаю, о погибших в бою не плачут. Оплакивают тех, кто умер тихой смертью, а о героях слагают песни и легенды, – ворвался в сознание голос Давида.
Я поняла, что засыпаю, и, с трудом разлепив веки, спросила:
– Вадим тоже воевал в Абхазии?
– Вадим? – переспросил Давид. – Нет, не воевал. Они с Лешей еще до войны в Москве познакомились. Но во время боев был здесь, в составе группы русского спецназа, которая охраняла секретную лабораторию в Пицунде, оставшуюся со времен Союза. У него есть автоматный патрон, который ему подарил Леша. Это тоже обычай. Писали на патроне свое имя и менялись с другом или с братом. «Вернешь на Ингуре!» – так говорили. По реке Ингур сейчас граница с Грузией проходит. Много наших не дошли до Ингура…
Давид снова засмолил сигарету. И по тому, как тяжело он вздыхал, я поняла: растревожил