Краса непутёвая. Александр Николаевич ЛекомцевЧитать онлайн книгу.
был очень прямой, и уйти от него у Прозорова не имелось возможности. Промолчать нельзя, а сказать не правду он не мог. Старик не умел лгать, да и не хотел. А если бы когда-нибудь в жизни и попытался бы соврать, то у него ничего бы не получилось.
– Ты мне вопрос задала прямо в лобешник,– Архип Филиппович почесал подбородок.– Мария, твоя мамка, ведь моя дочка. И в живых её нет. О покойнице не стоило бы не очень хорошие слова говорить. Но ты уже взрослая. Потому и скажу всё, как есть. Твоя мать, Ирина, была первой стервой в Потайпо, ни одного мужика мимо себя не пропускала. И в последнее время пить стала крепко. Сама знаешь. Много от неё несчастий к другим перешло. Да и сама, как собака, в снегу замёрзла. Именно, как собака. Лучше и правильней не скажешь.
– Как ты можешь такое говорить о моей матери? – Ирина искренне возмутилась.– Да ведь она и дочь тебе! Сказал – и тут же забыл. Бессовестный и наглый ты, дед Архип!
– Говорю, что есть. А если точно выразиться, говорю о том, что было. Дочерью или не дочерью Мария мне являлась, какая разница!
– Но ведь и отец мой, Тарас Татану, попивал изрядно. Но охотник был… и, люди говорят, что человек хороший. Добрый к людям.
– Слишком добрый. Но был, да сплыл. После смерти Марии у него совсем крыша поехала. Ты ведь хорошо помнишь, что сгорел он заживо в своём доме. Одни кости от него и остались. Всё твоё наследство – это пепелище. Хорошо, что ты со мной, у меня в избе находилась, а то ведь и тебя огонь бы сожрал. Непутёвые у тебя родители. Принеси-ка мне, Ирка, самогонки! И не ругайся! Ничего страшного не происходит. Сама знаешь, я один раз в полгода напиваюсь. Иногда можно. Не смотри на меня так. Сегодня сам Бог велел. Мне хочется многое тебе сказать, внучка…
– Я готова выслушать всё, дедушка.
– Мало ли. Кажется, как на духу, что мне осталось совсем немного топтать сибирскую землю…
Она посмотрела на него с нежностью и любовью. Наигранно строго сказала:
– Вредный старый якут! Ты что мелешь своим языком? Ты хочешь на этой страшной, неприветливой и не совсем доброй земле, в аду, оставить свою красивую внучку?
– Чушь городишь, Ирка! Земля у нас хорошая, и люди такие же. Сама будь добрей, и всё образуется.
– Нет! Ты эгоист. Меня хочешь оставить? Самую пригожую! Самую прекрасную. Всегда помни обо мне! Ты не имеешь права умирать. Я тебе не разрешаю!
– Надо же, генерал какой. Она мне не разрешает! Вот ты меня ругаешь, Ирушка, а мне приятно. Даже ведь и жить хочется. Неси-ка сюда и самогон, и ещё колбасу! Она в самом низу, в холодильнике! Я буду пить, а ты смотреть. Такова твоя доля, и моя на то воля! Неси самогон, не раздумывай!
Ирина с грустью посмотрела на Архипа Филипповича и вышла из комнаты в кухню. Она любила своего деда. Да и как не любить-то. Только он один о ней и заботился всегда, понимал свою внучку. Родителям, как-то, всегда было не до неё.
В доме у географички Плешаковой не то, что бы было очень весело, но, однако тоже играла музыка. Куда без неё? Её сын, десятиклассник, здоровый детина, немножечко заторможенный, сделав уроки, слушал музыку,