Любовные страсти старого Петербурга. Скандальные романы, сердечные драмы, тайные венчания и роковые вдовы. Сергей ГлезеровЧитать онлайн книгу.
добровольный: она сама отдавала в полицию свое удостоверение личности, получая вместо него тот самый «желтый билет» – бланк с указанием имени и рода занятий. Открывать же публичный дом могла особа женского пола в возрасте от 30 до 60 лет, при этом она не имела права держать в своем заведении детей или своих родственников.
Как отмечают исследователи, после легализации проституции Петербург считался лидером в «индустрии продажной любви». В 1903 г. решением товарища (заместителя) министра внутренних дел Н.А. Зиновьева минимальный возраст занятия проституцией повысили с 16 до 21 года.
Петербургским центром лечения и наблюдения за девицами легкого поведения стала Калинкинская больница. Кроме того, в разных частях города действовали смотровые пункты, куда каждая зарегистрированная проститутка должна была приходить дважды в неделю, – там ее осматривали и делали отметку в медицинской книжке. Однако врачебно-полицейская статистика свидетельствовала, что женщина могла «проработать» в публичном доме здоровой максимум полгода. Потом она отправлялась или в упомянутую Калинкинскую больницу, или продолжала «трудиться», награждая своими стыдными болезнями все новых посетителей.
Любопытные материалы, ярко рисующие картины шлиссельбургских нравов конца XIX в., автору этих строк удалось обнаружить в Центральном государственном историческом архиве Санкт-Петербурга. Как оказалось, этот маленький городок вовсе не был тихим и спокойным.
«В нашем околодке в доме отставного унтер-офицера Горского находится публичное заведение – дом терпимости, в котором учиняются буйство, скандалы, пьянство, ежедневный разбой, и вблизи его неоднократные убийства и все терпимые нами безобразия, столь невыносимые», – возмущались жители и домовладельцы шлиссельбургской слободы, располагавшейся возле канала императрицы Екатерины II. Свою жалобу в конце июля 1883 г. они подали городскому голове Шлиссельбурга Гавриилу Николаевичу Флоридову.
Шлиссельбуржцы слезно умоляли избавить их от мучений и перевести сие злачное заведение в какое-нибудь другое место города. По их словам, от этого, «кроме нашего спокойствия, облагородится, может, общественный бульвар, по которому прекратилось бы путешествие пьяно-безобразного люда, чрез это у многих семейств отпала охота прогуливаться по единственному у нас в городе общественному саду».
Итак, проблема налицо: публичный дом в Шлиссельбурге являлся очагом вопиющего безобразия, от которого изрядно страдали местные жители. Городской голова Флоридов, ознакомившись с челобитной своих жителей, отправил депешу петербургскому губернатору: «Жители города Шлиссельбурга, проживающие по правому берегу канала императрицы Екатерины II (он же Лейманский) в числе двенадцати человек, 28 июля сего года подали прошение, адресованное на мое имя, в котором пишут о безобразиях, происходящих в их местности от существующего в оной дома терпимости, содержимого вдовой Екатериной Петровой. Просят моего ходатайства о переводе того дома в другую, более