На краю света (сборник). Николай ЛесковЧитать онлайн книгу.
что им это внушать? это я только про себя так о всех рассуждаю, по Христовой добрости да мудрости.
– Да то-то; мудрость-то его ты понимаешь ли?
– Где, владыко, понимать! – ее не поймешь, а так… что сердце чувствует, говорю. Я, когда мне что нужно сделать, сейчас себя в уме спрашиваю: можно ли это сделать во славу Христову? Если можно, так делаю, а если нельзя – того не хочу делать.
– В этом, значит, твой главный катехизис[18]?
– В этом, владыко, и главный и не главный, – весь в этом; для простых сердец это, владыко, куда как сподручно! – просто ведь это: водкой во славу Христову упиваться нельзя, драться и красть во славу Христову нельзя, человека без помощи бросить нельзя… И дикари это скоро понимают и хвалят: «Хорош, говорят, ваш Христосик – праведный» – по-ихнему это так выходит.
– Что же… это, пожалуй, хоть и так – хорошо.
– Ничего, владыко, – изрядно; а вот что мне нехорошо кажется: как придут новокрещенцы в город и видят все, что тут крещеные делают, и спрашивают: можно ли то во славу Христову делать? что им отвечать, владыко? христиане это тут живут или нехристи? Сказать: «нехристи» – стыдно, назвать христианами – греха страшно.
– Как же ты отвечаешь?
Кириак только рукой махнул и прошептал:
– Ничего не говорю, а… плачу только.
Я понял, что его религиозная мораль попала в столкновение с своего рода «политикою». Он Тертуллиана «О зрелищах» читал и вывел, что «во славу Христову» нельзя ни в театры ходить, ни танцевать, ни в карты играть, ни многого иного творить, без чего современные нам, наружные христиане уже обходиться не умеют. Он был своего рода новатор и, видя этот обветшавший мир, стыдился его и чаял нового, полного духа и истины.
Как я ему это намекнул, он мне сейчас и поддакнул.
– Да, – говорит, – да, эти люди плоть, – а что плоть-то показывать? – ее надо закрывать. Пусть хотя не хулится через них имя Христово в языцех[19].
– А зачем это к тебе, говорят, будто инородцы и до сих пор приходят?
– Верят мне и приходят.
– То-то; зачем?
– Поспорят когда или поссорятся, и идут: «Разбери, говорят, по-христосикову».
– Ты и разбираешь?
– Да, я обычай их знаю; а ум Христов приложу и скажу, как быть.
– Они и примут?
– Примут: они его справедливость любят. А другой раз больные приходят или бесные, – просят помолиться.
– Как же ты бесных лечишь? отчитываешь, что ли?
– Нет, владыко; так, помолюсь, да успокою.
– Ведь на это их шаманы слывут искусниками.
– Так, владыко, – не ровен шаман; иные и впрямь немало тайных сил природных знают; ну да ведь и шаманы ничего… Они меня знают и иные сами ко мне людей шлют.
– Откуда же у тебя и с шаманами приязнь?
– А вот как: ламы буддийские на них гонение сделали, – их, этих шаманов, тогда наши чиновники много в острог забрали, а в остроге дикому человеку скучно: с иными бог весть что деется. Ну я, грешник, в острог ходил, калачиков