Звезды над урманом. Олег Анатольевич БорисенкоЧитать онлайн книгу.

      – Хулимсунт юрты, – показав пальцем на поворот реки, объявил вогул, – еще два дня пути – и выйдем на большую воду. А там, коли ветер попутный, до Атлымских юрт дойдем за пять дней.

      Ибрагим, сидевший спиной, подняв весла, обернулся, рассматривая высокий мыс, на котором находилось десятка два чумов.

      Они добирались домой уже целый месяц, иногда ночуя в лесу, а иногда и на стойбищах. Там вогул исполнял танцы шамана, показывал свой знахарский опыт, заговаривал луки и копья на зверя урманного. И еще рассказывал про белого князя, который должен вернуться и освободить народ северный от узбекского хана Кучума. Татарин же доставал пищаль и демонстрировал гром и молнии, которые будет пускать белый князь в тех, кто его не встретит добром и любовью. Кстати, последнее больше заинтересовало охотников, чем разговоры вогула. Многие при выстреле падали ничком. С ужасом рассматривали расщепленные стволы деревьев, пораженные свинцовой сечкой.

      В Хулимсунтских юртах им предложили принять участие в охоте и показать на живом примере колдовскую силу пищали.

      – По веткам да по пенькам почто не стрелять! А ты убей зверя, тогда мы и поверим в силу белого князя, – заявил подошедший знатный вогул в окружении свиты.

      – Ибрашка, завтра стреляй точнее, – попросил Угор, когда попутчики остались наедине, – охотники все видят. Коли промахнешься, грош цена моим танцам и твоим потешкам огненным. А ежели завалишь завтра лося, то, когда Кучум позовет вогулов на помощь, не пойдут они к нему. Ну а ежели и пойдут, то разбегутся, не приняв бой. Я ведь и сам твоей палки железной боюсь, возьмет да сама и стрельнет ненароком.

      Татарин, улыбнувшись, отодвинул пищаль в сторону.

      – Не бойся, не пальнет, – и помолчав, вдруг согласился: – хотя, впрочем, и кочерга раз в год пальнуть могет.

      Наутро, окружив осинник, загонщики, застучав колотушками, начали загон.

      По сухой весенней траве, мелкому кустарнику и вечнозеленому мху стелился утренний туман.

      Ибрагим выбрал березу, которая могла служить опорой для массивного ствола пищали, подсыпал сухой порох. Теперь судьба Сибири была в руках крещеного татарина. Если попадет он единственной пулей в лося, то посеет страх великий в племенах вогулов и остяков, а промажет – то не поверят вогулы в могущество белого князя и встанут супротив дружины Ермака на стороне Кучума.

      Ибрагим вспомнил далекое детство. Улус на берегу реки Яман, впадающая в могучий Эртыс. Нападение кучумцев на их улус. Отца, который его, семилетнего мальчика, бросил в лодку и отпихнул ее ногой от берега.

      Припомнил, как, вернувшись, увидел вырезанных людьми хана Кучума жителей улуса и как, добравшись до уже павшего Казанского ханства, оказался в русском стане стрельцов и боярских дружин. Как боярин Пашков подобрал его, объявил сыном боярским. Вспомнил, как при целовании креста на крещении Ибрагима он тихо шептал: «Будь здрав, Кучум, живи долго, не болей, смотри не помри, пока Ибрашка не вырастет и не найдет тебя».

      Из