Прыжок над пропастью. Питер ДжеймсЧитать онлайн книгу.
купить ему подарок.
– Ладно, – нехотя проговорила она.
– И потом, – он обнял ее и притянул к себе, – нам нужно привести тебя в порядок до операции.
8
Утро 13 мая, 6:05. Через пять недель наступит самый длинный день в году – и все же погода сейчас больше соответствует февралю. В новостях сказали, что ночью в северных районах кое-где выпал снег.
Оливер Кэбот – в тренировочном костюме, перчатках и кроссовках – отпер замок, снял цепочку с темно-красного «сарацина» и, поеживаясь, выкатил велосипед из общей кладовой. Из-за влажности казалось, будто холод проникает под кожу и съедает все природное тепло. После Южной Калифорнии он до сих пор не привык к здешнему климату – и вряд ли когда-нибудь привыкнет.
Он надел шлем, сел в седло, перевел счетчик на ноль и начал крутить педали. На Портобелло-роуд, тихой и пустой по выходным, он набрал скорость. В конце улицы свернул влево, на Лэдброук-Гроув.
На ветру лицо словно покрылось ледяной коркой; Оливер все быстрее нажимал на педали, надеясь согреться. Несмотря на холод, он полюбил Лондон в ранние утренние часы. Как здорово мчаться по пустынным улицам большого города! Оливеру нравилось разглядывать машины, которые моют улицы, мальчишек – разносчиков газет, молочников и случайных прохожих. Иногда у подъезда какого-нибудь дома останавливалось такси и оттуда выходила женщина в вечернем платье – бледная, растрепанная, сонная…
Сегодня улица казалась еще пустыннее, чем всегда. Мимо проехала пара машин; затем прогромыхало такси. Пассажира на заднем сиденье не видно – лишь смутный силуэт. В голову пришла строчка стихотворения о Лондоне; кто его написал? Оливер забыл. Том Ганн?
Безразличен к безразличию, постигшему тебя…
Он продолжал быстро крутить педали. Безымянный мир, мимо которого он проезжал, оставался для него таким же безразличным, как всегда. Но сегодня в нем что-то переменилось. Воспоминание о вчерашнем ужине и той женщине… Вере Рансом. Как она бросала на него взгляды издалека… В ее глазах не было равнодушия. Они были…
Она замужем, Оливер Кэбот! Выкинь ее из головы, приятель.
Он ехал по красивым улочкам, застроенным домиками с отдельными входами. Свернул на Бэйсуотер-роуд; въехал в Гайд-парк и направился к Серпентайну. Неспешно покатил вдоль берега, любуясь на уток и отражения деревьев в воде.
В дни, недели, месяцы, последовавшие сразу после смерти Джейка, он рано выходил из дому и бегал вдоль каналов в калифорнийской Венеции – или по пляжу, вдоль океана. Он бегал до восхода солнца, отмеряя расстояние спасательными вышками; они вырастали в полумраке, как сторожевые посты в концлагере.
Вот как он тогда себя чувствовал. Заключенным в собственной жизни. Заключенным в собственных мыслях.
Каждое утро он просыпался, потому что сон уходил, и он оказывался наедине с реальностью – ему предстояло жить в мире, из которого вырвали Джейка. Его вырвали из его жизни. Из их жизни…
Теперь, восемь лет спустя, парализующая боль и горе ушли, но остались тоска и чувство