В глубине ноября. Туве ЯнссонЧитать онлайн книгу.
в глаза и щекотались… Чихать нельзя, не то потеряешь равновесие. Нельзя смотреть, нельзя думать. Один тапок съехал с пятки, никому нет до меня дела, корсет куда-то сбился, и в любую ужасную секунду я могу…
Снова начался дождь. Филифьонка открыла глаза и увидела из-за плеча покатую крышу, её край, а за ним пустоту, и ноги вдруг снова ослабели, земля опрокинулась – приступ головокружения всё-таки настиг её. Он оторвал её от стены, деревянный бортик в руках сделался узким, точно серп, и мимо Филифьонки в мгновение ока пронеслась вся её филифьонская жизнь. Медленно-медленно начала она отклоняться назад, от сулящей безопасность стены, в позицию, которая грозила неминуемым падением, застыла в этой позиции на долю секунды – и качнулась обратно к стене.
Сделавшись кем-то незнакомым, маленьким и плоским, она двинулась дальше. Вот оно, окно. Ветер захлопнул его накрепко. Рамы ровные и гладкие, ни единого гвоздика. Филифьонка попробовала открыть окно шпилькой, но шпилька согнулась. За окном виднелись таз с мыльной водой и тряпка – кусочки мирной повседневной жизни, недосягаемый мир.
Тряпка! Она застряла между рамами… У Филифьонки забилось сердце – она увидела торчащий кусочек ткани, осторожно поймала его и медленно потянула… Только бы выдержала, пусть бы это была хорошая новая тряпка, а не та старая… Я никогда больше не буду беречь старые тряпки, ничего больше не стану беречь, буду тратить, я вообще перестану убирать в доме, я слишком много убираю, я такая зануда… Я перестану быть такой… такой филифьонкой, я стану другой… Так умоляла про себя Филифьонка, отчаянно и безнадёжно, потому что филифьонка, конечно же, не может сделаться никем иным, кроме самой себя.
И тряпка выдержала. Окно медленно приоткрылось и тут же распахнулось, подхваченное ветром, и Филифьонка ввалилась внутрь, в благословенную комнату, и лежала теперь на полу, в животе крутило, Филифьонке было очень плохо.
Над головой раскачивалась на ветру люстра, все кисточки абажура кружились на идеально одинаковом расстоянии друг от друга, и у каждой на конце была маленькая жемчужная бусина. Филифьонка с интересом следила за кисточками, удивляясь, как это никогда их раньше не замечала. Да что там, она даже не замечала, что шёлковый абажур такого красивого красного цвета, похожего на закат. Даже потолочный крюк казался незнакомым и удивительным.
Филифьонке стало получше. Она задумалась о том, почему всё, что свисает с крюка, свисает именно вниз, а не в какую-нибудь другую сторону. Вся комната изменилась, всё стало иным. Филифьонка подошла к зеркалу и посмотрелась в него. Нос с одной стороны весь исцарапан, волосы торчат, прямые и мокрые. Глаза тоже стали другими, подумать только, у меня есть глаза, которые видят, осознала вдруг Филифьонка, и как вообще это устроено – что мы видим?
От дождя и всей прежней жизни, в секунду пролетевшей мимо, Филифьонку зазнобило, и она решила сварить кофе. Но, открыв кухонный шкафчик, она вдруг впервые осознала,