Чжуанцзы. Чжуан-цзыЧитать онлайн книгу.
и порок, хвалу и хулу, голод и жажду, холод и жару – он воспринимает как смену дня и ночи. Ведь знание не способно управлять их началом. Поэтому он считает, что не стоит из-за них нарушать гармонию внутри себя, нельзя допускать их к себе в сердце. Предоставляет им гармонично обращаться, а сам не утрачивает радости; предоставляет дню и ночи сменяться без конца, а сам подходит к другим нежно, будто весна. И тогда в сердце у каждого рождается это время года. Вот это и называется «целостными способностями».
– Что означает «добродетель, которая не проявлялась во внешней форме»?
– Вот пример: самое ровное – это поверхность воды в покое. Подобно ей он все хранит внутри, внешне ничуть не взволнуется. Совершенствование добродетели и есть воспитание в себе гармонии. Его добродетель не проявляется во внешней форме, поэтому его и не могут покинуть.
Передав об этом через несколько дней Миньцзы[43], Айгун сказал:
– Раньше я считал высшим пониманием долга то, что, стоя лицом к югу, правлю Поднебесной, храню в народе порядок и печалюсь о смерти людей. Ныне же я услышал о настоящем человеке и боюсь, что подобным совершенством не обладаю: легковесно отношусь к самому себе и веду к гибели царство. Мы с Конфуцием не царь и слуга – мы с ним друзья по добродетели.
Безгубый калека с кривыми ногами подал как-то совет вэйскому царю Чудотворному и так понравился Чудотворному, что шеи у нормальных людей стали казаться тому слишком короткими.
Человек с Зобом, похожим на кувшин, как-то подал совет цискому царю Хуаньгуну и так царю понравился, что шеи нормальных людей стали казаться тому слишком тонкими.
Так что преимущества в свойствах заставляют забыть о телесном. Если человек не забывает о том, что забывается, а забывает о том, что не забывается, то это – истинное забвение.
Поэтому у мудрого есть где странствовать. Для него знания – зло, клятвенные союзы – клей, добродетель – средство приобретения, предметы ремесла – товар. Мудрый не строит планов, зачем ему знания? Не рубит, зачем ему клей? Не утрачивает, зачем ему добродетель? Не торгует, зачем ему товар? Вместо всего этого его кормит природа. Природа кормит естественной пищей. Поскольку пищу он получает от природы, зачем ему людское? Тело у него человеческое, но он не знает человеческих страстей. Телом – человек, поэтому и живет среди людей, не страдая человеческими страстями, не принимая ни хвалы, ни хулы. В незначительном, в малом он – человек. Высокий, величественный, он в одиночестве совершенствует в себе природное.
Творящий Благо спросил Чжуанцзы:
– Бывают ли люди без страстей?
– Бывают, – ответил Чжуанцзы.
– Как можно назвать человеком человека без страстей?
– Почему же не называть его человеком, если Путь дал такой облик, а природа сформировала такое тело?
– Если называется человеком, как может он быть без страстей?
– Это не то, что я называю страстями. Я
Миньцзы (Минь Цзыцянь) – ученик Конфуция.