Слушая трио Ганелина. Русский триптих. Стив ДэйЧитать онлайн книгу.
жизни. Без преувеличения, я могу вызвать дух «Love Supreme» Колтрейна. «Catalogue» – это потрясающая драма, и сейчас я слышу это яснее, чем раньше. Трехстороннее проникновение в центральную доктрину духа времени.
Когда я впервые прильнул ухом к долгоиграющей пластинке, первый удар колокольчика пришелся на середину первой стороны. Все, что идет на первой стороне дальше, является следствием этого удара: трещотки, глухая пульсация ударных, мельчайшие деликатнейшие звуки от одного музыканта к другому – все это, бесспорно, музыка ГТЧ. Когда Ганелин начинает выстраивать ответ на рояле сквозь перкуссионную ткань Тарасова, Чека-син тайком, ненавязчиво ведет свою партию, словно предлагая целый набор вариантов. Пожалуй, его игра не громче полета мухи.
К тому моменту, когда Ганелин начинает играть смычком на электрогитаре, которая лежит на крышке рояля, Владимир Чекасин успевает сменить саксофон на кларнет. Звук вступает в противоречие с инструментами. Скрипичный смычок извлекает электрический звук из гитары, в то время как кларнет вызывает в памяти красоту игры Эрика Долфи. Трио находится в огромной творческой пещере в величественной изоляции; вдали от политических событий, вдали от шума аудитории, вдали от неизбежного прагматизма, который станет их пропуском «за бугор»; вдали от мелодии Хендрикса (случайное совпадение или сыграно сознательно?). В этот момент «Catalogue» достигает критической точки и становится освобождением. Чекасин играет лучшее соло всей своей карьеры. Как для Джона Колтрейна эталоном служит исполнение «Chasin’ the Trane» в клубе «Village Vanguard», так и для Чекасина меркой станет его выступление в Берлине. Хотя откуда мне знать? Может, это его совершенно не волнует. Может, для него тот день – просто знаменательная дата, которую не обязательно вспоминать. Но для меня на этой записи она остается вехой. Я слышу, как Чекасин втягивает воздух в легкие и выталкивает его через саксофон, и звук обволакивает мою комнату.
И как будто разверзаются небеса. Именно поэтому я отказался от долгоиграющей пластинки и перешел на CD. Я был в полном отчаянии: мне нужно было слышать лавину звуков перед началом гигантского соло Чекасина на двух саксофонах. Меня злило, что приходится вскакивать с места и переворачивать пластинку. А теперь чекасинский тенор-саксофон начинает триумфальное соло одновременно с плюющимся альт-саксофоном, в то время как Ганелин и Тарасов царят в вышине, непрерывно перемещая сгустки мелодии и ритма и позволяя им висеть в воздухе, словно пелене дождя, накрывающей мрачную республику. К 29-й минуте трио как бы вступает в новую страну, чтобы освоить новый язык. Три минуты спустя они отходят от края пропасти; аудитория аплодирует и требует музыки, но никто и не желает останавливаться, особенно три музыканта на сцене. Теперь они играют тему, похожую на «Росо 4». С этого момента настроение меняется. Все тот же Чекасин исполняет призрачную мелодию на флейтах. Кто он? Фавн, аккомпанирующий на свистульках своему танцу, или сфинкс, загадывающий загадки своей