Анна Ахматова. Когда мы вздумали родиться. Анатолий НайманЧитать онлайн книгу.
отчий дом, / И мой нахальный смех всегда имел успех / Ах, моя юность пролетела кувырком». Так вот почему-то вместо «мне девка ноги целовала», я спел «мне дева ноги целовала, как шальная». Мне казалось, что это больше отвечает стилистике нашего тогдашнего разговора с Ахматовой. Кроме того, я ее познакомил с песней «Он вез директора из треста». Которую, если бы мне Городницкий как-то помог, мы бы ее исполнили, потому что она классная…»
Александр Городницкий: Давай (поднимается на эстраду). Я: Давай, да?
Он вез директора из треста
на «Волге» цвета изумруд.
Не суждено было до места
доехать тем, кого везут.
На самом тесном повороте
разбил шофера паралич.
В предсмертной жалобной икоте
упал на руль шофер Кузьмич.
Машину вынесло под гору,
нога шофера на газу,
поехал он под светофоры,
а был ведь ни в одном глазу.
Директор делал выкрутасы,
баранку рвал у мертвеца.
Но ни одна на свете трасса,
эх, не бывает без конца.
Она кончалась магазином,
где ювелир, как изумруд,
стоял, зеленый рот разинув,
и думал: «Счас меня убьют».
Вот так убили ювелира.
Его убил мертвец-шофер.
И поэтическая лира
на том кончает разговор.
(Аплодисменты.)
Я: Эта песня пользовалась успехом у всех аудиторий, включая и Анну Ахматову конкретно.
А кроме того, когда я вернулся после одной поездки в деревню, куда был сослан Бродский, я привез тоже оттуда его песню. Спел, как умел. Песню «Лили Марлен», которую считаю превосходной. Позднее он приписал еще два куплета, но это было уже не то, другая история. В те времена денег у нас совсем не было, поэтому любое обещание воспринималось как почти гонорар. А ему сказали, кто-то из Александринки, что, если он напишет текст полномерный, то песню возьмут для какого-то спектакля и заплатят. Надо бы, понимаете, что-то прибавить. Он прибавил два куплета, они не украсили песню. И им к тому же не подошло. Куплеты неплохие, но песню не украсили.
Такая же, но с другим окончанием была история, когда упоминавшемуся Горбовскому заказали писать стихи рекламные для Аэрофлота. Ну представьте себе, там, начало 60-х годов, и он написал. Ему сказали: «Да, это чудесно, но, вы знаете, надо, чтобы вы переделали немножко, нам не совсем подходит». Он переделал, потому что это были реальные 30 рублей, что-то такое. Он переделал, ему сказали: «Это гораздо лучше. Еще немного». И он переделал: «Я люблю самолеты в небе, / я люблю тела их тугие…» Потом внезапно не в жанре Аэрофлота – «Пусть ни разу я трезвым не был, / Но меня уважают другие. / Я люблю самолеты? Враки! / Не люблю я этих уродов! / Пусть простит меня Коккинаки, / Вот такой я есть от природы». Коккинаки был знаменитый летчик-испытатель тогда. Вот примерно это же произошло с песней «Лили Марлен», которую я… А где Игорь с его прекрасной