Эхо. Пэм Муньос РайанЧитать онлайн книгу.
на Элизабет, а вслед за тем – в глаза Фридриху:
– Фридрих, слушай меня внимательно. Элизабет права. Мы – законопослушные немцы.
– Но…
– Ни слова не желаю слышать в этом доме против Гитлера и нацистов, – твердо сказал отец.
Фридрих так и ахнул:
– Отец, ты же не можешь с ними соглашаться…
Голос отца задрожал от гнева:
– Ни! Слова! Больше! Понятно?
Никогда в жизни отец так не кричал на Фридриха.
Он ответил шепотом:
– Да.
Отец взял со стола пачку бумаг и снова шлепнул их на стол перед Элизабет.
– Здесь все, что тебе нужно: твое свидетельство о крещении, наши с мамой брачные свидетельства, свидетельства бабушек и дедушек. Можешь быть спокойна, ты стопроцентная немка. А сейчас мне надо готовиться к уроку, скоро придет ученик.
Отец быстрыми шагами вышел из кухни.
Элизабет собрала документы и тоже ушла, напевая себе под нос.
Фридрих еще долго смотрел ей вслед.
Пронзительно взвизгнул закипающий чайник.
10
Фридрих поднялся к себе в комнату, не представляя, как справиться с тем, что сейчас произошло.
Нужно было успокоиться и привести мысли в порядок. Фридрих расстелил на письменном столе посудное полотенце и разложил на нем инструменты, чтобы почистить губную гармонику. Крошечной отверткой он отвинтил винты, которыми крепились верхняя и нижняя крышки.
Снизу доносились привычные звуки виолончели: отец начал урок. Вскоре зазвучала прелюдия из Сюиты для виолончели № 1 Баха. Фридрих поднял голову, прислушиваясь к арпеджио.
В рваных аккордах ему чудились отголоски спора между отцом и Элизабет. В чередовании нот – то вниз, то вверх – они словно вновь перекидывались репликами. Постепенно напряжение в музыке росло, будто не высказанная словами тревога. Последняя печальная нота повисла в воздухе, так и не найдя разрешения.
Фридрих склонился над гармоникой. Осмотрел корпус из грушевого дерева и платы с язычками. Обмакнул тряпочку в спирт и протер все детали гармоники. Мягкой кисточкой прочистил гребенку. Подождал, пока платы просохнут, и снова привинтил их к корпусу. Подул в отверстия, пройдясь по всей гамме.
Повторил гамму еще раз, отнял гармонику от губ и уставился на нее.
– Третья и восьмая ноты, – сказала Элизабет, остановившись на пороге.
– Точно, – согласился Фридрих. – Звучат на полтона ниже. А у тебя, как раньше, хороший слух.
– Не зря отец годами заставлял меня упражняться на пианино. Можно войти?
Фридрих пожал плечами.
Сестра присела на его кровать и окинула взглядом комнату:
– Ничего не изменилось.
Фридрих тоже осмотрелся. Элизабет права. На постели – то же лоскутное одеяло, что было у него в детстве. На комоде – стопки нот. На письменном столе – папина с мамой свадебная фотография в рамке.
– Мне нравится.
– Ну еще бы. Ты никогда не любил перемен, – сказала она ласково.
Неужели