Белая колбаса любви. Янина Олеговна БересневаЧитать онлайн книгу.
подачи опубликовали в одном крупном столичном издательстве. Неожиданно для себя и окружающих я стала в меру популярным автором, выдававшим по несколько книжек в год. Конечно, чтиво было так себе, на троечку, но домохозяйки и бабушки в очередях к врачу исправно читали мои опусы, а большего мне было и грех желать. Я не мнила себя Достоевским, ненавидела Мураками и Коэльо, реально оценивала свои возможности и потребности публики, исправно выдавала материал и считала себя вполне счастливым человеком.
Муж на мои увлечения смотрел снисходительно, пару раз прозрачно намекая, что не худо бы и о детях подумать. Наша семья представлялась ему так: тихая улыбчивая жена спокойно варит борщи, а многочисленные детишки и сам Борис (в свободное от работы и развлечений время) эти самые борщи потребляют. Я задумчиво кивала и напускала в глаза туману, как бы намекая, что нарисованная им картина для меня заманчива, и я определенно над этим подумаю. На самом деле я всячески противилась детям и намеренно тянула волынку: Борис со своей лысиной и красным носом не представлялся мне особо ценным биологическим экземпляром. Конечно, ребеночек мог бы быть похожим меня, а я, как не крути, красавица. Особенно когда высплюсь и нанесу макияж. Но рисковать как-то не хотелось.
А еще у Борьки был сын от первого брака, Петя. Видимо, глядя на своего первого отпрыска, Борька временно охладевал к теме детей, потому что Петька был совершеннейший охламон. После смерти папаши часть наследства перешла ему. Но так как денег на счетах было немного, то Петька мог довольствоваться разве что квартирой в центре, которую я оставила ему взамен на дом, машиной да долей в колбасном бизнесе. Этот 23-летний оболтус предпочитал проводить время в увеселительных заведениях и казино, соблазняя жен олигархов, за что уже неоднократно мог лишиться уха или даже органа поважнее. Папин колбасный бизнес интересовал его мало. В основном, раз в месяц, когда на его счет ложилась часть прибыли. При жизни Бориса мы с Петькой не то чтобы жили душа в душу, но и особого повода грызть друг другу глотку я не видела. После кончины мужа, сплотившись на фоне общего несчастья, мы даже подружились. Правда, он частенько приезжал погостить на пару дней, ныл и просил одолжить ему денег, когда в очередной раз вдрызг проигрывал свое месячное содержание в казино.
Я регулярно напоминала пасынку, что деньги свои я зарабатываю честным трудом, кропая книги, а ему тоже не худо бы заняться чем-то общественно-полезным. К примеру, вникнуть в отцовский бизнес: хотя бы на зарплате директора мы могли экономить. Естественно, в колбасных делах я мало что понимала, поэтому управлять заводом продолжал его бессменный директор Яков Моисеевич Есьман – редкий прохвост и жулик. По крайней мере, сам Борька о нем так и отзывался. Однако держал его на должности, ибо Яков, по его словам, был «голова». Голова у Якова и впрямь имелась, даже довольно внушительных размеров. Ее украшала лысина и маленькие бегающие глазки, придававшие ему некоторое сходство с хорьком.