Книга. Алекс ТарнЧитать онлайн книгу.
насквозь, через все тело… – и пошел, пошел… шаг, и еще шаг, и еще…
– Сева!
Дверь оказалась не заперта, и это было первым на сегодняшний день везением… ну и денек!.. а иначе пришлось бы возиться, открывать… поди открой с таким колом… и не нагнуться небось и не согнуться, разве что загнуться. Он вышел не оборачиваясь – не потому, что такой уж мачо, а вовсе наоборот – от страху упасть… теперь лестница… ноги ритмично переступали со ступеньки на ступеньку… молодцы!.. только они и не подвели его в трудную минуту… а еще говорят, что в ногах правды нет. Правды нет и выше, вот что!
Он усмехнулся старой хорошей шутке и вдруг совершенно неожиданно для самого себя вдохнул полную грудь восхитительного холодного воздуха. Вот оно счастье – дышать! Просто дышать! Сева постоял у выхода из подъезда. Сверху хлопнула дверь. Она крикнула в пролет, перегибаясь через перила:
– Сева! Ты в порядке? Сева!
Имя, кувыркаясь, как опавший лист, и наталкиваясь на собственное эхо, пролетело несколько этажей и грохнулось на клетчатую плитку пола прямо к севиным ногам. Имя. Сева. Клим. Адриан Стойка. Агентство «Опавшие листья». Ну и денек… Он отлепил плечо от стены и вышел на улицу.
Сев в машину и взявшись за руль, он сразу почувствовал себя лучше. Иллюзия контроля, обманчивое чувство владения ситуацией: нажал на газ – ускорился, вдавил педаль тормоза – остановился, чуть тронул руль влево – и машина туда же… Безропотный, во всем послушный тебе мир. Наверное, и Клим думал так же за секунду до того, как влетел под грузовик. Сева вставил ключ в замок зажигания, повернул. Машина с готовностью подчинилась, ласково заурчал двигатель, зеленым огнем зажглись циферблаты, засветились индикаторы, мурлыкнуло радио, вздохнуло, задышало, заговорило участливым вкрадчивым голосом вечернего диктора, тихой музыкой, покоем.
Хорошо… Жаль только, что это всего лишь иллюзия.
Крошечная беззащитная иллюзия, тоненький стебелек в эпицентре кромешной ледяной бури. Еще три дня назад у него была семья, работа, друг, дом… а теперь вот – только этот кубометр зеленоватого мерцающего тепла, урчащего послушания и мелодичной болтовни. Сева перевел взгляд на дом напротив, на ее силуэт в окне гостиной. Смотрит… Может быть, еще не все потеряно? Как это говорят: утро вечера мудренее. Скорее всего, она очень долго носила в себе этот разговор – как нежеланного ребенка, мучилась его тяжестью, его ядовитыми соками… обсуждала с близкими подругами, готовилась, плакала, засыпала с кислой жвачкой многократно пережеванных слов и просыпалась все с той же, с вечера не договоренной, тысячу раз проговоренной фразой. Бедная…
Все это так, все понятно. И в то же время теперь, когда дело уже сделано, когда разговор, наконец, состоялся, теперь-то она не может не взглянуть на все по-другому! Разве мало они ссорились прежде? Разве не швыряли друг в друга самыми обидными, злыми, ранящими словами, от которых, кажется, нет возврата? Ссорились, бросали, уходили, хлопали дверью. Ну и что? Дверь, она на то и существует,