Хайм. Алекс ТарнЧитать онлайн книгу.
на деле выражала вовсе не скромность, а, напротив, жесткую, сухую до бесчувственности надменность. Нежелание идти в модный ресторан трактовалось нами как некоторая стесненность в средствах, что будто бы уравнивало Трай и Постума с Найтом. Однако реальное положение вещей было совершенно иным: они прибыли в Макдональдс на дорогущей машине. Другими словами, абсолютно всё пошло наперекосяк, вразрез и вопреки первоначальным планам.
И тем не менее… Тем не менее в итоге я обнаружила себя именно там, куда хотела попасть!
На практике мне никогда не приходилось ориентироваться по указателям: я редко выхожу из дома, не говоря уж о том, что не умею водить машину. Но опытные автомобилисты уверяют, что так бывает: приезжаешь на место, и вдруг выясняется, что ты всю дорогу неправильно читала знаки, написанные на чужом, непонятном языке. Ты, скажем, думала, что написано «север», и рулила туда – ведь тебе и нужно было на север. Но в том-то и штука, что на самом деле это странное абракадабровское слово означало вовсе не «север», а, допустим, «запад» или еще того пуще – «юг»! Это ж только представить: ты уверена, что следуешь верным указателям, но при этом едешь совершенно неправильно, и в результате все же оказываешься в нужной точке! Что тут правильно, а что нет? Твое понимание?.. Указатели?.. Дорога?..
Точка – вот ответ. Верна только конечная точка, и, как выясняется, этого достаточно! Из всего бессмысленного набора, окружающего тебя и вроде бы составляющего господствующий антураж твоей жизни, из бесконечных шоссе, сине-зеленых жестяных щитов, фосфоресцирующих слов, придорожных мотелей, случайных попутчиков, усталого меркнущего сознания… – из всей этой чудовищной каши правильно и закономерно лишь одно: твоя цель, твоя судьба, то единственно верное место, в котором ты должна быть, несмотря ни на что. Только так я и могла объяснить те невероятные обстоятельства, которые свели нас вместе.
Постум… странный идентификатор для обитателя Хайма. Римляне, как правило, убивали младенцев, имевших несчастье родиться после смерти отца. Наверно, подобная судьба считалась разновидностью уродства, а с новорожденными уродцами в те времена не очень-то и цацкались. Но и тех, кого оставляли в живых по причине внезапно проснувшихся материнских чувств или по какому-либо другому необъяснимому капризу, неизменно клеймили этим именем – Постум.
Постум, случайно уцелевший, помилованный неизвестно кем и непонятно за что, пролезший в этот мир контрабандой, вопреки и несмотря на. Представляю, каково ему приходилось в играх с детьми: даже незаконнорожденный ублюдок, даже презренный раб – и те располагали большим правом на жизнь. Зато смерть… – о, смерть, должно быть, постоянно сидела у него на плече, как обезьянка бродячего фокусника, – ведь изначально он принадлежал именно ей.
Здесь, или, как выразился бы Найт, «снаружи», люди не выбирают себе имен, но в Хайме всё обстоит совершенно иначе. Взять хоть меня: разве случайно я назвала свою хаймовскую ипостась Найтом, то есть рыцарем? Нет; мне казалось