Записки онкобольного, или История одного парика. Виктория БалашоваЧитать онлайн книгу.
душем окатывает осознание своей наготы и беззащитности. А потом берешь себя в руки, успокаиваешь себя и уговариваешь, что это ненадолго, что все пройдет.
* * *
Этим утром все не заладилось: мы спешили, собирались, ребенок заплакал и попросился на ручки, бабушка пыталась успокоить, но малышка была безутешна. Я успокоила ребенка, собралась с мыслями, и мы поехали в больницу, застряли в ужасной пробке и уже опаздывали на операцию. Я позвонила в клинику, мою операцию поменяли местами с другой пациенткой. Перед операцией я не особо нервничала, скорее даже злилась за то, что такое утро получилось и мы опоздали.
Перед операцией осмотр, анализы, кардиограмма, все еще раз обсуждаем с хирургом и долго ждем. Меня уводят в просторную, светлую операционную, я дрожу от страха, холода и переживаний, там почему-то всегда холодно, но меня укрывают. Я всегда начинаю глупо шутить, когда нервничаю, и тогда опять шутила и улыбалась. Анестезиолог говорит: сейчас будем засыпать…
Просыпаюсь я уже в реанимации, не могу нормально шевелиться, ничего не чувствую, тошнит. Медсестра от одного пациента к другому ходит, заходят по очереди разные врачи, а в голове только мысли побыстрее увидеть мужа.
Меня привозят в палату, а там ждут испуганные и такие родные его глаза. Он нервничает, руки трясутся, но держится, чтоб не показать ни капли слабости, берет меня за руку, и тогда я успокаиваюсь – он рядом, и я могу уснуть.
В тихой, красивой палате я обескураженно плачу, мне сообщили, что, помимо мастэктомии, а проще говоря, полного удаления молочной железы, все же удалили лимфоузлы в подмышечной зоне. В ходе операции был произведен срез сторожевого лимфоузла и лабораторный анализ – он показал, что лимфоузел поражен метастазами.
Я уже ничего не могу поделать, муж успокаивает, а я храбрюсь, что все будет хорошо, но понимаю, что лимфодиссекция показывает осложнение дальнейшего лечения.
Приветливые медсестры делают перевязки, удаляют жидкость из дренажей, хирург приободряюще шутит и настраивает на позитив, реабилитолог рассказывает о правильной гимнастике в послеоперационный период, и только психолог приходит услышать реальную картину моих эмоций. Когда муж уезжает на работу, я рыдаю и рассказываю ей, как мне страшно, что я не понимаю, почему так происходит и за что. И этот извечный вопрос «почему я?».
Пытаешься найти причину или, правильнее сказать, козла отпущения, на которого можно было бы списать все беды. Винишь себя, думаешь, что это сама виновата в испорченном здоровье. Но нет, неправда, это не я виновата и не мои гены, и нет у меня плохих привычек или травм.
Но тут психолог говорит: «Вся онкология 50/50: есть опухоли, которые имеют объективные причины в наследственности, курении, травмах или некоторых видах бактерий, но остальные – это bad luck. Это просто не повезло». И мне действительно стало легче от этих слов, не нужно было больше себя казнить, что ребенка грудью кормила не до полутора лет, а почти до года, что в молодости курила, что недосыпала… Это просто случилось,