Христианство. Три тысячи лет. Диармайд МаккалохЧитать онлайн книгу.
светильники горели.[129] Не без сарказма Иисус замечает, что хозяин дома не отдал бы свой дом на разграбление, если бы знал день и час, в который придет грабитель, – вот так и «в который час не думаете, придет Сын Человеческий». Что за неожиданная мысль: сравнить исполнение Божьего замысла с преступлением, да еще и насильственным![130] В этих историях гремят шумные пиры и празднуются свадьбы, но порой безжалостно пренебрегается не только здравым смыслом, но и естественным чувством справедливости: работники в винограднике, трудившиеся весь день, получают такую же плату, как и те, кто проработал всего час, – и им еще говорят, чтобы не жаловались![131] В грядущем Царстве – свои законы и правила. Впоследствии, взявшись за организацию повседневной жизни своих прихожан, Церковь постаралась приглушить это «неудобное» звучание притчей.
Иисус меняет правила
Мысль о том, что все правила теперь изменились, можно найти во многих изречениях Иисуса, особенно в тех, что в евангелиях от Матфея и от Луки собраны в антологию, известную под названием, данным Матфеем, – Нагорная проповедь. (Согласно Луке, эта проповедь была произнесена не на горе, а на равнине; но эта картина далеко не так воодушевляла христиан.[132]) Начинается оно красочными благословениями тем, кого в мире принято считать несчастными: нищим, голодным, плачущим, а также кого все ненавидят. Все они обретут блаженство, прямо противоположное их нынешним скорбям. На протяжении долгих веков эти «блаженства» остаются занозой в башмаках роскошно живущих церковников, утешением для угнетенных, а для многих христиан – практическим стимулом для поисков лишений и смирения: именно этим мотивом руководствовались монашеские братства, как мы увидим далее. И затем Иисус продолжает «переворачивать» традиционную картину мира: вслед за «блаженствами» идут традиционные цитаты – вроде восхитительного: «Не убивай; а кто убьет, подлежит суду» – и дальше они доходят до абсурда путем доведения их до логического конца. Так, физическое убийство в самом деле необходимо осудить – но то же касается тех, кто, гневаясь на брата своего, выплескивает свой гнев в убийственных выражениях: они подлежат геенне огненной.[133] Вообще в речах проповедника то и дело сверкает адский огонь. В них нет ничего мягкого, кроткого, расслабленного: это пронзительный, как удар ножа, переворот привычных представлений и стереотипов. В этих мощных словах – новый строй жизни, где потоки любви направляются на тех, кого никто не любит, кого и любить-то невозможно; где о сложнейших проблемах говорится с острой, почти болезненной прямотой; где с презрительной усмешкой отвергаются любые советы «быть разумнее», «считаться с обстоятельствами» или «беречь себя». Вот что такое Царство Божье.
Наступление Царства Бога
Постоянная мысль Иисуса о грядущем Царстве очевидна не только в Нагорной проповеди, не только в именовании себя, по Книге Даниила, «Сыном Человеческим», но и по Молитве Господней, которой он научил
Мф 25:1–13.
Лк 12:39–40; в известной нам форме эта метафора не похожа на притчу, но именно так называет ее Петр, и, возможно, это часть не дошедшего до нас рассказа. О ее отголоске в гимне христианского поэта IV века Ефрема Сирина см. с. 193.
Мф 20:1–16.
Мф 5–7, Лк 6:17–49, а также другие фрагменты. Большая часть того же материала рассыпана по Евангелию от Марка.
Мф 5:21–26.