Христианство. Три тысячи лет. Диармайд МаккалохЧитать онлайн книгу.
до сих пор, и в то же время связанное с прежним неразрывной связью, о которой их проповедник говорит убежденно и страстно.
Основные идеи апостола Павла
Естественно задаться вопросом: с чего же начинал Павел свою проповедь? В его писаниях, дошедших до наших дней, царит полное молчание о том, каким был Иисус и чему он учил при жизни. Эти сведения непременно были бы сообщены ему, если бы Павел советовался с «плотью и кровью» – и молчание резко контрастирует с тем фактом, что он постоянно цитирует ТаНаХ. То, что так поразило и увлекло Павла во время таинственных событий по дороге в Дамаск, не было религиозной системой – это была личность. Личность Христа и Господа: за этими двумя титулами – две стороны того, кем являлся для Павла Иисус. Иисус – Христос (Помазанник), поскольку он был избран для исполнения Божьего замысла; Иисус – Господь, потому что его место в замысле Божьем дает ему вечную власть над миром.[158] Жесткого разделения здесь нет; однако, как правило, в письмах Павел называет Иисуса Христом, когда делает какие-то утверждения, и Господом, когда о чем-то просит или что-то приказывает лидерам общин. Именование Христос он связывает уже не с политической ролью Мессии-Помазанника, призванного спасти Израиль, а с делом Божьим, завершившимся на кресте. Господа Иисуса Павел воспринимает как того, кому христиане обязаны повиноваться, поэтому связывает именование Господь с послушным исполнением этого Божьего дела в жизни Церкви.[159]
В прошлой своей религии Павел превыше всего ставил исполнение Закона; и теперь можно ощутить, как он борется с наследием Закона – и не всегда побеждает. В его послании к римским христианам можно прочесть, что Закон приносит на землю грех и гнев Божий – и тем не менее он свят.[160] Больше всего поражают неоднократные заверения Павла, что традиционное для иудеев обрезание гениталий ничего не значит само по себе, если не исполнять заповедей Божьих. Не мог же он не читать в ТаНаХе, что обрезание и есть одна из Божьих заповедей? Похоже, проблема Закона, хорошего и дурного, стояла для него еще более остро, чем для самого Иисуса – так же, как пятнадцать веков спустя для Мартина Лютера, и неудивительно, что второй религиозный реформатор так высоко ценил первого. Однако это кажущееся противоречие можно объяснить полнотой его драматического переживания на дороге в Дамаск: он отверг нечто хорошее – свое иудейское наследие – ради несравненно лучшего – Христа. Встреча лицом к лицу с Христом – более надежный способ стать «праведником»: слово, однокоренное с глаголом «дикайюн», «быть праведным» или, в прославленном протестантском истолковании XVI века, «быть оправданным». Библеист Эд Сандерс выразил это ощущение благодати, приходящей извне, ярким неологизмом «оправедниться» – воссоединиться с Богом.[161] Адам, первый человек, пал так низко, что никакой закон не спасал людей от греха, пронизавшего все области их жизни; ни Адам, ни его потомки, как остро ни ощущали они изгнание из рая и мерзостность
О Христе см., например: Рим 5:6; 10:4; о Господе см., например, гимн, который представляется цитатой из Павла в тексте другого автора, в Флп 2:11.
C.F.D.Moule,
Рим 4:15; 7:8, 12.
E.P.Sanders,