Мои дорогие девочки. Эмма БерсталлЧитать онлайн книгу.
должен был читать двадцать первый псалом «Господь – пастырь мой…». Он открыл рот, но издал лишь хриплый стон. Кэт задержала дыхание – неужели он сейчас расплачется? Она чувствовала, что всем присутствующим стало неловко, и внезапно прониклась жалостью к этому юноше. Он ведь потерял отца! Но, к ее облегчению, Ральф откашлялся, и его голос зазвучал громко и отчетливо.
Голос оказался низким и очень выразительным, чего Кэт не ожидала. Трейси, наверное, назвала бы его высокомерным, но Кэт знала, что этот мальчик рос в самых обычных условиях. Он посещает государственную школу, как и она когда-то.
Пока Ральф читал, она постаралась разглядеть его. Однажды ей удалось уговорить Лео показать фотографию сына, и он достал снимок из портмоне. Но видеть Ральфа вживую – это совсем другое дело. Кэт хотелось как следует рассмотреть его: нос, глаза, рот, линия подбородка, выражение лица – она искала в нем черты того человека, которого любила.
Лицо Лео было испещрено морщинами, их было особенно много вокруг глаз и по углам рта, лоб бороздили глубокие складки. Кэт с трудом представляла, как он выглядел в молодости. Но Ральф явно унаследовал гены своего отца. У него было такое же волевое лицо: красивое и худое, с глубоко посаженными глазами. А вот нос у Ральфа меньше, и волосы гораздо светлее, чем у отца, – темного, почти жгучего брюнета с сединой на висках.
Закончив читать первую часть псалма, Ральф сделал шаг назад, чтобы уступить место Саломее. Девочка интересовала Кэт гораздо меньше, и она сдвинулась влево в сторону прохода. Теперь она видела спину женщины, которая, вероятно, была Викторией – два места рядом с ней сейчас пустовали. У нее были широкие крепкие плечи и копна кудрявых волос, собранная на затылке, – их буйство сдерживали заколки.
«Надо же, какая она седая!» – удивилась Кэт. Она часто рисовала эту женщину в своем воображении, представляя ее красивой и утонченной дамой в возрасте. А та, что сидела сейчас спиной к ней, выглядела старой и какой-то помятой.
Саломея закончила читать псалом, и они с Ральфом вернулись на свои места. Зазвучал гимн «Господь, ты пастырь мой», однако Кэт не присоединилась к общему хору. Боясь, что не сможет сдержаться и разрыдается, она лишь шевелила губами.
Конец службы прошел для нее как в тумане. Священник говорил очень долго, перечисляя все достижения Лео, его награды, неоценимый вклад в развитие музыки, место в истории и многое другое. Когда он упомянул Викторию, «спутницу жизни Лео в течение многих лет, мать его детей и его самого преданного и дорогого друга», Кэт навострила уши. Какая необычная характеристика этой женщины! О Мэдди, любовнице Лео, и их общем ребенке не было сказано ни слова. О Кэт, разумеется, тоже никто не упомянул, потому что они даже не догадывались о ее существовании.
«Он любил меня! – хотелось кричать Кэт. – Мы с ним лучше всех понимали друг друга!» Подобное признание дало бы этим горделивым придуркам, так называемым друзьям и подругам Лео, отличный повод для сплетен. Но она слишком любила