Таинство, Слово и Образ. Православное богослужение. протоиерей Александр МеньЧитать онлайн книгу.
мыслитель о. П. Флоренский утверждал, что культ есть гармонизация, одухотворение наших чувств, аффектов. «Если вступить на путь борьбы с аффектами, – пишет он, – то придется в корне отринуть самую природу человека… Вступить в борьбу с аффектами значит одно из двух: если она неуспешна – отравить человечество “загнанными внутрь страстями”, если же удачна – оскопить и умертвить человечество, лишив его жизненности, силы и, наконец, – и жизни самой. Культ действует иначе; он утверждает всю (курсив – А.М.) человеческую природу со всеми ее аффектами; он доводит каждый аффект до его наибольшего размаха, – открывая ему беспредельный простор выхода; он приводит его к благодетельному кризису, очищая и целя»[2].
Вот почему мы не имеем права отказываться от христианских обрядов, от храмового искусства.
Слова молитв, гимны благодарения и покаяния, которые вылились из глубины сердца великих поэтов, мистиков, святых, боговидцев, драгоценны для нас.
Вживание в них есть школа души. Оно воспитывает нас, просветляет и возвышает. Но в храме не только слово служит средством для этого просветления и очищения, но и образ: икона, мелодия, ритуальный жест, архитектура храма. Флоренский недаром назвал церковное действо «синтезом искусств». В своей полноте оно обращено ко всем сторонам человеческой личности.
Но если такова роль храма, стоит ли изгонять сам термин «богослужение»? Ведь мы «служим» Творцу, свободно отдавая себя Ему, посвящая себя Его замыслам, соучаствуя в их осуществлении. Духовный рост человека есть его труд ради Царства Божия, а поскольку храм и таинства содействуют этому, мы можем с полным правом пользоваться словом «богослужение», помня лишь, что в широком смысле оно распространяется на множество других проявлений христианской жизни. Для всякого, кто размышлял над Евангелием, ясно, что быть христианином не значит просто ходить в церковь…
В связи с этим уместно напомнить слова видного современного литургиста прот. Александра Шмемана. Указывая на «литургический кризис» Византии, он пишет: «Став “культовым обществом”, существующим в культе и ради культа, церковное общество разучилось понимать, что, будучи выражением, созиданием и восполнением Церкви, богослужение всегда полагает Церковь перед лицом мира, являет ее назначение в мире: народа Божьего, оставленного в мире с Евангелием и миссией. Богослужение, перестав быть выражением Церкви, перестало быть и выражением Церкви по отношению к миру: как закваски, призванной поднять все смешение, как любви Божией, к миру обращенной, как свидетельства о Царстве Божием, как благой вести о спасении и о новой жизни»[3].
В церковном культе необходимо отличать форму, образ от сакраментального ядра. Как уже было сказано, обряд облекает таинства в ризы «священного искусства», он есть воплощение вечного в земном творчестве.
Это отнюдь не может быть аргументом в пользу обрядоверия, для которого культ – застывшая реликвия. Богослужение
Свящ.
Прот.