Справедливости – всем. Евгений ЩепетновЧитать онлайн книгу.
ночь только любить и быть любимым.
Что-то меня и правда тянет не в ту сторону. Весна действует, что ли? Любви, видишь ли, захотел… «– Поручик, вы когда-нибудь любили? – Да, сношался!»
Циник, ага… Какая, к черту, любовь? Выжжено все. Привязанность – да. Желание – да. Но любовь?! Моя любовь осталась там, на дороге…
И снова пятиэтажка. Не панельная, кирпичная. И трупом почти не пахнет – почти чистый подъезд! На стенах, конечно, стандартная для этих мест наскальная живопись – интимные части человеческих тел, гипертрофированно большие – видимо, согласно заветной мечте живописца. Горит тусклая лампочка, в свете которой можно прочитать надписи, сделанные фломастером, а еще – чем-то коричневым, возможно, продуктами жизнедеятельности организма.
Да, погорячился я насчет «почище». На площадке третьего этажа лежит куча человеческого дерьма, и на стене, над ней, некий пиит начал писать стихотворение. Но, видимо, вдохновение кончилось вместе с «красками» на пальце: «Последний раз пишу дерьмом…» Не закончил главный труд всей своей жизни.
Вдохновенный здесь живет народ, точно. Что имеет, тем и пишет. Была бы кровь – кровью бы написал! Но пока в наличии только пахучее ОНО.
Нужную квартиру нашел не сразу – номеров на дверях практически нет. Только на первом этаже один номер и на втором один. Пришлось путем сложных умозаключений вычислять искомое. Вроде как вычислил.
Дверь, слава богу, такая же деревянная, и в этой пятиэтажке народ не вставляет стальные двери – дорого. В центре люди побогаче, там уже через одну стальные – скоро, чтобы попасть в хавиру, придется вызывать слесарей или подрывника с зарядом пластида. Шучу, конечно, – кто это позволит взрывать в жилом доме? А если серьезно, то хрен в стальную дверь войдешь без того, чтобы не наделать большого шума. А что касается отмычек, которыми так лихо открывают двери умелые сыщики, – так это для лохов-зрителей. Какие, к черту, отмычки? Не смешите!
Звонок здесь работал – пронзительная трель слышалась в квартире так, будто никакой двери не существовало. Стены тонкие, дверь тонкая – вся жизнь наружу! Хочешь узнать, о чем говорят живущие в квартире люди, – просто постой минут двадцать на лестничной площадке и будешь знать все их секреты. Хотя какие у них, к черту, секреты? Где лежит заначка на черный день? Так нет ее, заначки. И будущего нет.
Откликнулись минут через пять. Еще минут пять я убеждал хозяев квартиры открыть, демонстрируя дверному глазку свою красную книжку и пытаясь как можно убедительнее доказать, что закрытая дверь для меня не помеха и что я войду в квартиру даже тогда, когда они выстроят у двери пролетарскую баррикаду.
Вероятно, убедил, потому что скоро лицезрел перед собой мужчину неопределенного возраста в застиранных пижамных брюках и голубой майке. Узкие плечи, выпирающий пивной живот, серое одутловатое лицо – полная противоположность своему собрату по несчастью, которого я посетил час назад. Общее только одно – тяжелый перегар из гнилозубого рта. Хотя еще и голубая майка,