Истребители. Артем ДрабкинЧитать онлайн книгу.
торпеды на парашютах. Между кораблями конвоя падает эта торпеда и начинает циркулировать, увеличивая радиус. Найдет цель – взорвется. Не найдет – утонет.
Итоги боевой работы Рассадкина П. А. (страницы летной книжки)
– Специфика сопровождения торпедоносцев, бомбардировщиков, штурмовиков отличалась?
– Конечно, отличалась. С торпедоносцами уходить приходится на полный радиус. За Нордкап, Нордкин, Варде. А если нужно вести воздушный бой, как потом возвращаться? А ведь иногда бачки приходилось сбрасывать раньше, если истребители появлялись. Нас же они старались обнаружить. Во второй половине войны у немцев появились локаторы. А поначалу радиосвязь. Обычно идем на задание – в воздухе молчок, чтобы не засекали. Тактически шли сзади, выше, по бокам. Они не любили, когда от них истребители отрывались. Хотели все время нас видеть.
– Задача штурмовиков в смешанных группах в чем заключалась? Подавление зенитной артиллерии на кораблях?
– Обычно они удар наносили по кораблям охранения. Некоторые по транспортам наносили удар. Обычно они обеспечивали подавление корабельной артиллерии. Немцы стреляли из главного калибра, ставили столбы воды, в которые иногда врезались наши торпедоносцы. А в этот столб если попадешь – то все, капут.
– У летчиков была специальная экипировка для полетов над морем?
– Поначалу жилетов не было – мы же были в сухопутной авиации. Потом дали специальные жилеты. Здесь коробочка. Если попадаешь в воду, происходит химическая реакция и жилет надувается. У меня был такой случай. 23 июля 1942 года мы участвовали в массированном налете на объекты немцев в районе Печенги. Я был ведомым у командира полка Панина. «Мессеров» было очень много – они успели взлететь с Луостаари. В этом бою над территорией немцев меня подбили. Там была база. Мы туда подошли и начали бомбить по штабам, кораблям. Свалка была большая. В этой свалке уже на отходе пулька попала в систему водяного охлаждения моего ЛаГГ-3. Вода начала брызгать в кабину. Надо спасаться. Прыгать некуда – внизу немцы, а до Рыбачьего еще километров сорок. Дотянул до Рыбачьего, мотор заклинило, и я решил прыгать. Вроде береговую черту я перетянул. Отсоединил кислородную маску…
– Вы с масками летали?
– Ну да. Ведь летали на 5000–6000 метров. Маски все время были. Потом мы эти маски превратили в мундштук и сосали – удобнее. Потому что маску надел – лицо потеет, видимость ухудшается. В бою же, если не будешь головой крутить на 360, – собьют. Так вот, снял маску, отсоединил разъем радио, отстегнул поясные ремни (плечевыми не пользовались, да и поясными не всегда), открыл фонарь, поднялся, еще посмотрел – ничего не забыл, чтобы планшет всегда был с собой, – и меня вытянуло струей воздуха.
– А почему прыгать? Сесть на воду было опаснее, чем прыгать?
– Да. Некоторые тонули. Не успевали выбраться из кабины, самолет зарывался в воду и тонул. А потом выбирайся под слоем воды. Решение было прыгать.
Выпрыгнул – и тихо, никто не гудит, красота; смотрю,