Тиква ле шалом. Надежда на мир. 2 друга и 2 рассказа. Виктор УлинЧитать онлайн книгу.
ткнул Володьку в грудь – и тот, обессилевший от пьянства, отлетел к стене, едва не обрушил на себя стеллаж.
Иван остановился и сплюнул в сторону.
Потом прошел в угол мастерской и принялся перебирать всяческие обрезки и заготовки.
– Ты что там ищешь? – осведомился Кузьмич со своего табурета.
Иван молчал.
– Да ты что парень – решил без станка новую машинку выточить?! Рехнулся, истинный крест. Знаешь, сколько ты будешь напильником этот валик обтачивать?!
Иван остервенело ворочал железки.
– …Иииистаканчикиии!
Гыыыраненыи!!!
Упалии са стаалаа!!!!
Упали иии
Разбилися…
Ррразбита жизнь маая!!!
– насилуя гармонь, ревел Володька.
Праздник жизни продолжался.
II
Мордух Вадровник удрученно шагал по мощеной улице Смоленска.
Ему стоило хоть в мыслях обругать гоев, испортивших праздник. Вспомнить слышанные от деда и глубоко запавшие в память иудейские ругательства, среди которых самым безобидным являлось проклятие потомков до семи колен, после чего их дети должны были заживо сгнивать в утробах своих матерей.
Но Вадровник не сделал этого. Он был настоящим евреем – смиренным и тихим человеком.
И поэтому просто старался идти как можно медленнее, чтобы отстрочить объяснение с женой. В котором – он знал – виновником окажутся не русские забулдыги, а он сам.
Ведь это он затеял всю историю. И даже нахвастался Шифре, что отныне ей не нужно гадать, пришлют ли могилевские родственники наполовину раскрошившуюся мацу, а можно будет печь ритуальный хлеб самостоятельно и в любое время.
В какой-то момент к Мордуху явилась малодушная идея: по-русски зайти в ближайшую пивную, чтобы явиться домой в виде, исключающем какую бы то ни было ответственность.
Но портной отогнал эту подленькую мысль; все-таки он был евреем.
Стоял месяц Нисан – иудейский апрель, на конец которого в нынешнем году выпал поздний Песах. Главный праздник, знаменующий память о возвращении в землю обетованную – точнее, о Великом исходе евреев из Египта во главе с Моисеем, который потом сорок лет водил по пустыне свой богоизбранный народ.
Да уж, богоизбранный… – Мордух вздохнул.
Сам он не мог считать себя истинно верующим. Он даже не соблюдал шабата: был готов работать всю неделю без выходных, лишь бы шли заказчики – ведь только неимоверным трудом ему удавалось содержать семью из шести человек…
Да и вообще, чем дальше жил Вадровник, тем меньше верилось, что евреи – народ действительно избранный.
Или бог еще не закончил свои бесчеловечные испытания?
Поймав себя на неправоверных мыслях, Мордух Вадровник оглянулся, словно их могла прочитать Шифра.
Жена его оставалась настоящей иудейкой – как и положено было быть дочери киевского раввина.
Впрочем, вера Шифры не могла считаться результатом воспитания: всех родных ее убили в 1905 году,