Мягкая машина. Уильям БерроузЧитать онлайн книгу.
с Матросом обобрали Республику Панаму от болот Дарьена до изобилующих форелью рек Давида, оставив ее без опийной настойки и чумовых колес… (Примечание: нембутал.)… Узкоглазого аптекаря не проведешь – только время потеряешь… «Моя нет… Плиходи пятница…» (Сноска: старые наркоты вспомнят… В двадцатые годы было полно барыг-китайцев, но Запад они нашли весьма ненадежным, непорядочным и испорченным, и стоит теперь западному джанки прийти за товаром, как они говорят: «Моя нет… Плиходи пятница».)
А мы уже испытывали нехватку Подставных Покупателей… Они исчезают в серебристых зеркалах 1910 года под потолочным вентилятором… А может, одного мы потеряли па рассвете, в порыве зловонного морского ветра… В нечистотах залива безрассудно плавают ядовитые красные морские змейки. Москитные сетки издают сладкий камфарный запах разогреваемой опийной настойки… Термитный пол прогибается у нас под ногами, рыхлый и гнилой… рассветный альбатрос на ржавой железной крыше…
– Пора идти, Билл, – сказал Матрос, блики утреннего света в холодном кофе.
– Я ослаб… – крест света, рассеянного деревянной решеткой над патио, серебристые пробоины в его лице… По воровской молодости мы вместе разрабатывали Дыру… (Подстрочное примечание: «разрабатывать Дыру» – грабить пьяных в подземке.)… А в Восточном Сент-Луисе отказались от одной привычки… На третью ночь поставили четыре палки, пальцы скребли кость… на рассвете ежились от плоти и одежды…
Руки, пустые от голода, на выдохшемся утреннем столе… ветры ломок на его лице… боль долгого антракта, сжигающая пленку плоти… погасшие глаза, старое желтеющее фото… буро-фиолетовая память о Панама-Сити… Я улетел в Ла-Пас, прихватив с собой бесцветный запах его ломок, разреженный воздух – точно смерть в моей глотке… пронизывающие ветры черной пыли и серая фетровая шляпа на каждой голове… лилово-розовые и оранжевые лица болезни режут внутриутробную плоть, гениталии под потрескавшимися кровоточащими ногами… ноющие легкие в пыли на болевом ветру… горные озера, голубые и холодные, как жидкий воздух… индейцы срут вдоль глинобитных стен… смуглая плоть, красные одеяла…
– No, señor. Necesita receta[8].
И то и дело натыкаешься на немецкого коновала-беженца:
– Это принимать орально… Конечно, вы будете колоться… Запомните: лучше месяц потерпеть и бросить… С таким привыканием вы лишиться жизни, разве нет? – И от его доброго пристального взгляда меня бросает в дрожь.
А Хозелито переехал в мою комнату, давящую на меня футбольными результатами… Он носил мою одежду, и мы вдвоем потягивали одну novia, которая была тощей и хилой, постоянно занималась колдовством со свечами и образами Богородицы, пила душистое снадобье из красной пластмассовой глазной ванночки и никогда не трогала мой пенис во время полового акта.
Сквозь таможенный досмотр и контрольные посты, через горы в синей вспышке почетного эскорта, а на теплом ветру перебежали дорогу три обезьяноподобные твари… (лай собак и звук
Нет, сеньор. Необходим рецепт (